прыжок с парашютом на Северный полюс, многомесячный дрейф на станции, казалось бы, должны полностью утолить мою жажду приключений. Но нет. Стоило судьбе поманить меня пальцем, и я вновь готов пуститься во все тяжкие.

Что же заставило меня сейчас безоговорочно согласиться на продолжение дрейфа? Обуреваемый воспоминаниями и сомнениями, я беспокойно ворочался с боку на бок и вдруг явственно услышал свой внутренний голос:

-  Ну чего ты мечешься? Ведь решил остаться, и дело с концом.

-  Решил-то решил, но все же...

-  А кто тебя заставляет остаться? Никто ведь не неволит?

-  Нет, не могу иначе. Совесть не позволяет. Все же я один из самых молодых, не женат, да и на станции всего несколько месяцев.

-  Да брось ты лицемерить, - съехидничал внутренний голос, - молодой, холостой. Уж самому-то себе можешь честно признаться: славы захотелось.

-  Захотелось, ну и что? А кому ее не хочется? Только о ней даже мечтать смешно. Слава - это известность, портреты в газетах, письма от незнакомых девушек. А тут притаился, как разведчик в тылу врага. Даже родители не знают, где ты находишься.

-  Может, экзотика так подействовала? Или просто подзаработать деньжат решил? - съехидничал голос.

-  Нет, пожалуй, экзотики я нахлебался досыта. А насчет подзаработать. - Я даже рассмеялся вслух. - Это с нашими-то командировочными. 2 рубля 26 копеек в сутки. Да и то, как однажды сострил Миляев, как бы нам не переплатили. Ведь мы как бы в сельской местности, а там положено всего 1 рубль 34 копейки.

-  Ну так что же? - продолжал шептать внутренний голос.

-  Да ничего, - обозлился я. - Кончай это дурацкое самокопание и спи. Как там у французов: "J'y suis, J'y reste"{24}?

С этой мыслью я уснул.

-  Виталий, ты не спишь? - услышал я сквозь дрему голос Дмитриева.

-  Сплю, сплю. Отвяжись, не слышишь, даже храплю.

-  Ладно меня разыгрывать. Лучше скажи, что ты решил. Я вот твердо решил остаться еще на год. Может быть, и ты составишь мне компанию? Вместе веселей будет. А если и Зяму уговорим - вообще блеск.

-  Думаю, Зяма не согласится, - сказал я с сомнением в голосе. - Он ведь перед самым вылетом на льдину женился.

-  Пожалуй, ты прав. Нам, холостякам, что? Перебьемся. А ему свою женушку еще целый год не видеть.

Дмитриев замолк, да и я, сморенный усталостью и умственными упражнениями, тоже задремал.

Едва поднявшись с постели, мы отправились в палатку к Сомову. У самого входа нас догнал Гудкович. Судя по его утомленному лицу, он всю ночь так и не заснул, мучаясь сомнениями.

-  Ай да Зямочка! - воскликнул радостно Дмитриев. - Ну молодец. Теперь нам никакие трудности не страшны! - И, сдержав обуревавшие его чувства запел, чуть перефразировав известную песню: "Три танкиста, три веселых друга, экипаж палатки боевой".

Мы ввалились в гидрологическую палатку. Сомов поднял на нас усталые от ночного дежурства глаза и негромко сказал:

-  Как я понимаю вы все втроем решили остаться для продолжения дрейфа. Молодцы. Скажу честно, именно на вас я рассчитывал. - Он помолчал немного и добавил: - Надеюсь, свое решение вы обдумали самым серьезным образом. Ведь нелегко придется.

-  Обдумали, Михаил Михалыч, все тщательно обсудили, - уверенно сказал Дмитриев. - Можете на нас положиться.

Через два часа в Москву ушла срочная радиограмма: "Продление дрейфа единодушно одобрено коллективом станции. Продолжение дрейфа дали согласие Волович, Гудкович, Дмитриев. Наши координаты на 9 декабря 80°30' северной широты, 196°54' западной долготы".

Сбросив с плеч тяжкий груз сомнений, мы разбрелись по рабочим местам: Гудкович на метеоплощадку "за погодой", Дмитриев в гидрологическую палатку помогать Никитину, а я, передоверив готовить завтрак очередному вахтенному, отправился "делать науку": изучать температурный режим в палатках, утепленных в зависимости от предприимчивости и изобретательности их хозяев. Одни сиротливо чернели, едва прикрытые снегом, другие были окружены монументальной стенкой из снежных кирпичей, третьи - закованы толстым панцирем обледеневшего снега, придававшим им вид фронтового блиндажа.

Палатку радистов окружала лишь невысокая снежная насыпь. Им, счастливцам, не приходилось страдать от холода. Газовую плитку им вполне заменял движок, который, помимо основной функции - снабжать передатчики электроэнергией, излучал столько тепла, что его хватило бы еще на пару палаток. Закончив обход, я решило осуществить свою давнишнюю мечту: построить эскимосскую иглу, воспетую полярными корифеями Амундсеном, Расмуссеном{25}, Стефанссоном{26}. Благо, количество материала, предоставленного в мое распоряжение матушкой природой, не могло присниться ни одному строителю. Да материал какой: легкий, плотный, легко поддающийся обработке простой пилой-ножовкой и, главное, - воздух, заполняющий пространство между снежными кристаллами, составляющий до 90% его веса, превращает снег в отличный теплоизолятор. Недаром он столь любим эскимосами, возводящими из него великолепные куполообразные жилища-иглу. Кнуд Расмуссен, изучавший в течение многих лет жизнь эскимосов на Великом санном пути от Гудзонова залива до Аляски, открыл, что порой эти снежные дома составляли целые архитектурные ансамбли. "В самом главном жилье, - писал он, - могли легко разместиться на ночь двенадцать человек. Эта часть снежного дома переходила в высокий портал, вроде холла, где люди счищали с себя снег, прежде чем войти в жилое помещение. С другой стороны к главному жилью примыкала просторная светлая пристройка, где поселялись две семьи. Жира у нас было вдоволь, и поэтому горело по семь-восемь ламп зараз, отчего в этих стенах из белых снежных глыб стало так тепло, что люди могли расхаживать полуголыми в полное свое удовольствие".

Для выполнения своего "грандиозного" зодческого плана я подыскал подходящее место поблизости от стеллажа с оленьими тушками. Оно отвечало двум главным требованиям: было ровным как стол, снег был таким плотным, что на нем не оставалось даже следа от моих унтов. Ночь была лунной, и я решил обойтись без дополнительного освещения, чтобы не привлекать к себе внимания любопытных. Прежде всего, с помощью нехитрого чертежного инструмента - метровой веревки с двумя колышками по концам - я начертил на снегу круг. Затем по соседству в сугробе вырыл лопатой "карьер" метр на метр и, вооружившись пилой-ножовкой, принялся вырезать блоки-кирпичи размером 60x30x10 см. Поддев блок лопатой и пошуровав ею, я вытаскивал кирпич за кирпичом и складывал их в штабель.

Заготовив строительный материал, я принялся за строительство. Уложил фундамент из блоков по окружности, а затем от верхнего края первого до нижнего края второго последнего аккуратно срезал снег, так чтобы образовалась ступенька. Теперь можно было начинать