Прошел час, смена часовых не производилась.

К Власову пробралась Тодоева:

— Макс, ну что тут?

— Тут ничего, а ты зачем пришла?

— Можно я буду с тобой? Извините, господин капитан, разрешите быть с вами?

— Роз, не надо, а?

— Ты же привык к официальному обращению на боевых выходах.

— Ты злопамятна.

— Нет.

— Но память у тебя хорошая, так?

— На память не жалуюсь.

— Ладно, оставайся. А на объекте тихо.

— Я могу посмотреть, что это за объект?

Власов отодвинулся в сторону, передал бинокль жене:

— Смотри, только укрывайся, когда луч прожектора будет приближаться к высоте.

— Ты инструктируешь меня, как курсанта.

— И тем не менее.

— Конечно, дорогой мой капитан.

Она посмотрела, отстранилась от отверстия, отдала оптику мужу:

— Похоже на временную тюрьму.

Власов, в свою очередь, припал к отверстию: наблюдать за объектом следовало беспрерывно.

— Похоже, но не факт. А как узнать, кого или что охраняет караул, ума не приложу.

— Знаешь, а ведь пленных должны выводить в туалет.

— У них может быть поставлена параша.

— Зачем? Какое удовольствие для боевиков выносить парашу. Или… они заставляют это делать самих пленных.

Власов оторвался от наблюдения, взглянул на Тодоеву:

— А ты права, Роза. Если здесь пленные, то кого-то из них мы должны увидеть. Что делают Ватан и Камаль?

— Легли спать. Сказали, что, как только поступит команда, они тут же будут в строю.

— Мне самому надо было объявить им отдых. Долго смотреть за объектом я не смогу. Часа через два подниму кого-нибудь.

— Я могу посмотреть.

— И до тебя очередь дойдет. Обустраивайся здесь, если не хочешь уходить, и спи. И пусть тебе приснится приятный сон.

— Я давно не вижу снов.

— Многие бы тебе позавидовали.

— Кроме одного. Объяснить, какого?

— Нет. Это сон о зверствах карателей.

— Да, это сон, который в мельчайших подробностях восстанавливает то, что произошло десять лет назад.

— Может быть, он когда-нибудь отпустит тебя.

— Может. Когда родится наш сын.

— Сын? Почему не дочь?

— Не знаю, но я уверена, что у нас будет сын.

— Ну и прекрасно, хотя я не против дочери и даже двойни.

Она поцеловала его и свернулась калачиком у каменной стены.

Власов вернулся к наблюдению.

В 1.50 в левом от холма модуле началось движение.

Вышел охранник, потянулся, поправил американскую штурмовую винтовку, что-то крикнул. Вышли еще трое, неожиданно обернулись к правому модулю.

Власов пригляделся. В дверь кто-то определенно стучал. Старший, тот, что вышел первым, вызвал еще одного охранника. Подал команду. Один направился к траншее, откуда уже вылез отстоявший смену часовой, двое пошли наверх, по тропе. Четвертый со старшим подошли к правому модулю. Старший что-то крикнул, двери продолжали содрогаться от ударов. Боевик сплюнул на грунт. Сверху спустились двое, прошли в свой модуль.

Старший кивнул подчиненному. Тот открыл дверь и за шиворот вытащил на улицу человека.

Власов напряг зрение, пытаясь рассмотреть лицо невольника. И… увидел его. Это был заместитель главкома ВКС по личному составу, генерал-майор Худенко. Вид его был не ахти, но это определенно был он. Нервная дрожь пробежала по телу Власова: «Есть! Нашли тюрьму!»

Генерала пинками погнали к сортиру. Находился он там недолго. Обратно бежал бегом. Дверь правого модуля закрылась. Старший, осмотрев территорию и террасу, потащился к левому модулю. Часовой за ним. Новая смена караула приступила к несению службы.

— Отлично, — проговорил Власов, — просто отлично!

Его услышала проснувшаяся Тодоева:

— Что случилось, Макс?

— Мы нашли их, Роза.

— Что?

— Я только что своими глазами видел генерала Худенко, одного из трех захваченных наших военачальников.

— Как?

Власов рассказал жене, чему стал свидетелем.

— А ты не ошибся, Макс?

— Нет, Роза, я видел его лицо. Вид у Худенко, прямо скажу, плохой.

— А какой он должен быть у человека, захваченного террористами?

— Да, это так. Роза, принеси, пожалуйста, кейс и разбуди Ватана.

— Я проснулась, уже не усну, так что пусть мужчины спят, я посмотрю за объектом.

— Хорошо, принеси кейс и не высовывайся.

Тодоева выполнила приказание.

Власов включил спутниковую станцию, немного подумав, набрал номер руководителя частной военной компании.

В Москве было такое же время, а именно 2.20. Барговский ответил не сразу:

— Ну, похоже, ты нашел, что искал, раз звонишь в это время.

— Доброй ночи, Борис Львович.

— А она добрая?

— Добрая.

— Тогда доброй ночи, Макс, выкладывай.

— Мы нашли вражескую тюрьму, где содержатся наши генералы, я видел Худенко, его выводили в туалет.

— В это время?

— Видно, приперло.

— Ты видел одного Худенко?

— Да.

— А если в этой тюрьме он один, а остальные в другом месте?

— Скажите, Борис Львович, как вы думаете, стал бы охранять одного человека, пусть и генерала, размещенного в модуле на пятнадцать человек, наряд боевиков численностью до семнадцати человек, и это с группой обеспечения?

— Да, пожалуй, не стали бы. Но и полной уверенности в том, что в этой тюрьме находятся все наши объекты, нет.

— До утра мы все узнаем точно. Пленных должны выводить на прогулку. Если нет, то — на прием пищи либо доставлять пищу в модуль. По количеству пищи я определю, сколько человек в модуле.

— Хорошо, будем считать, что ты нашел тюрьму, кстати, где она?

— С обратной стороны перевала у Абу-Дейра.

— Значит, все-таки объект Абу-Дейр?

— Ну, можно сказать и так. Тюрьма временная. Все можно легко разобрать, загрузить в машины и вывезти, не оставив никаких следов.

— Охрана, точный состав смены, график службы, вооружение, техническое обеспечение?

— В смене три человека, один у проволочно-деревянной ограды, являющейся своеобразным шлагбаумом в траншее, двое — над объектом.