В трубке повисло молчание, словно Инна обдумывала ответ на такой, казалось бы, простой вопрос.

— Трудно сказать, — наконец ответила подруга. — Вроде да, но до конца не уверена. Что-то мешает мне окончательно его полюбить так, чтобы крышу сносило. Илья вроде заботливый, но какой-то не темпераментный. В постели с ним хорошо, а как вылезешь из постели на свет божий, думаешь — зачем я ему? И потом, он очень сильный, я это знаю, а вот чтобы вступиться за меня — его нет. Или за тебя. Ты ведь ему тоже не посторонняя, столько лет дружим… Помнишь, как один тип тебя в магазине оскорбил? Уж как я Илью упрашивала врезать тому гаду, а Цигалов и не глянул в его сторону, домой нас потащил…

Инна снова помолчала и повторила еще раз:

— Заботливый он, да. Только копейки получает. Любил бы меня, нашел бы другую работу. А на то, чтобы спросить, не болит ли у меня что, у него заботы хватает. Ой, вспомнила! Я тут как-то пальчик порезала, довольно сильно. Кричу: «Вызови врача, сейчас кровью истеку!» А Илья подошел, внимательно так посмотрел на рану, потом взял меня за запястье, руку мою поднял и говорит: «Сделай двадцать приседаний». Я хотела заорать, что он псих ненормальный, но как только в глаза его глянула, сразу начала приседать как дура. Закончила приседать, он мою руку сразу опустил и мне показал — кровотечение почему-то остановилось. Что уж там придавил, не знаю, но рана была глубокая, а кровь уже не шла. Илья ее йодом смазал и пластырем заклеил…

— Инна, ты прости, — остановила подругу Вера, — но я жду звонка от Володи. То есть я его жду, а его все нет, и не звонит.

— Хорошо тебе, — вздохнула Инна, — ждешь, волнуешься. А мне, если честно, наплевать, где Илья шляется. У бабы, так у бабы.

Не попрощавшись, Цигалова прервала разговор.

Вера продолжала ждать. Около полуночи позвонила дежурному по отделу и поинтересовалась, есть ли в районе какие-нибудь происшествия.

— Конечно, имеются, как же без них, — радостно ответил дежурный. — На бытовую драку выезжали, еле-еле мужика спасли. Опоздали бы — каюк был бы ему: жена его сковородкой мочила. А вечером сюда баба приходила, заяву оставила — у нее все сбережения сперли. Таджик или узбек — она сама точно не знает, кто он по национальности, ремонт в ее квартире два года делал. Проживал, соответственно, тут же, на объекте, в ее квартире однокомнатной. Сегодня хозяйка домой вернулась — работника нет, денег нет, золотишка какого-никакого и шубы тоже. Тетка рыдала — дескать, кормила его, поила и все такое прочее, а тот отплатил черной неблагодарностью. Так вот некоторые бабы…

— Меня интересуют убийства и разбойные нападения, — не дала ему договорить Вера. — Были ли сообщения о таких происшествиях?

— Таких пока не было. Так еще вся ночь впереди! Но если спешишь, то приходи сюда, вместе дожидаться будем.

Вера долго не могла заснуть, ей казалось, что дом пуст, словно из него исчезло что-то очень важное. И постель стала вдруг казаться неуютной, жесткой. Потом поняла, что это у нее на душе пусто, потому что рядом нет Володи. И если он не появится, дожидаться рассвета будет совсем невыносимо. А что, если не придет никогда?

От этой мысли Вере стало холодно и страшно.

Серебристый «БМВ» свернул во двор и потащился вдоль длинного ряда припаркованных машин. Миновал его, потом свернул в арку и снова выехал на улицу. Вполне вероятно, водитель искал место, где можно оставить автомобиль, и не нашел. Хотя свободное место все же было.

«Может, заметил слежку? — подумал Владимир. — Нет, вряд ли. Потому что в уличном потоке между нами постоянно было три, а то и четыре машины. Значит, водителю «БМВ» надо было что-то увидеть в этом дворе. Может, проверял машины, припаркованные под окнами, высматривал какую-то определенную, чтобы узнать, вернулся ли домой интересующий его человек?»

Теперь Владимир следовал за «БМВ» на более значительном расстоянии, готовый среагировать на любое действие того, кто управлял преследуемым им автомобилем. Серебристый внедорожник не превышал скорости, не ускорялся, резко не тормозил, не останавливался, чтобы пропустить поток и посмотреть, какая из машин остановится тоже, а следовательно, тот, кто находился за рулем, слежки не замечал. Или же делал вид, что не замечает.

«БМВ» свернул в другой двор, пересек его вдоль металлического забора, ограничивающего строительную площадку, чуть задержался у бытовок с темными окошками, потом двинулся дальше, покачиваясь на колдобинах неровной дороги. Обогнул бетонные плиты и выехал на строительную площадку. С погашенными фарами Владимир следовал за ним метрах в тридцати-сорока. Расстояние, конечно, небезопасное для человека, ведущего наблюдение, но вдруг объект знает эти места хорошо и, проехав насквозь территорию стройки, выскочит на улицу и уйдет. Или спрячется в каком-нибудь близлежащем дворе.

«БМВ» остановился возле бетонного крыльца недостроенного дома. Здание было таким же, как и все соседние, с крышей, стеклопакетами и даже с металлическими входными дверями, — только окна в нем не светились. Несколько минут из машины никто не выходил. Потом открылась дверь, и в салоне загорелся свет. Высокий мужчина выпрыгнул наружу, открыл крышку багажника, достал из него большой сверток, перебросил через плечо и направился к металлической двери, замка на которой не было. Но перед тем, как войти, обернулся и огляделся по сторонам. Поблизости горел лишь один фонарь, а машина Владимира стояла далеко, и потому можно было не сомневаться в том, что тот, кто заходил сейчас в недостроенный дом, преследовавшей его машины не заметил. Человек вошел внутрь и даже придержал за собой тяжелую створку, чтобы она не хлопнула.

Владимир остался ждать в машине. Достал из кармана мобильник, включил и посмотрел на список пропущенных вызовов: Вера пыталась дозвониться одиннадцать раз. Захотелось набрать ее номер и сказать, что скоро вернется, но он не стал этого делать. Если скоро вернется, зачем звонить? Интересно, что может нести человек ночью на стройку? Что могло быть в том свертке? Труп? Судя по размерам, вряд ли. Хотя если убитый невысокого роста или ребенок, то возможно.

Выйдя из машины, Владимир направился к крыльцу. Поднялся по ступеням и прислушался: за стальной дверью было тихо. Достал из кармана фонарик, включил его и вошел внутрь. В лицо пахнуло цементной пылью, сыростью. Сделал шаг, повел лучом и на долю мгновенья увидел металлические перила лестницы, открытый проем шахты лифта, в которой не было ни дверей, ни кабины…

Владимир успел пригнуться, и первый удар прошел над его головой. Второй он блокировал рукой и тут же двинул ногой по колену нападавшего. Но акцентированного удара не получилось. Тот, кто на него напал и пытался ударить ножом, не стоял на месте, а двигался, перемещался, качал корпусом, пытаясь улучить момент для нанесения решающего удара. Владимир лучом фонарика попытался ослепить его, но тут же фонарик вылетел из пальцев, выбитый ногой противника. Луч голубого света описал дугу на потолке, а потом скатился по ступеням. И тут же из темноты вылетела рука с ножом. Но лезвие едва коснулось правого бока, Владимир блокировал и этот удар. И сразу нанес встречный — в лицо. Нападавший отступил на шаг или два.