просторной комнаты с большими окнами в сад.

– Антонина Ивановна, мы прошлый раз перешли с вами на «ты». Как мне кажется, это было правильно. Нет?

– Я тоже так думаю. Так ты считаешь, вот это тебе пойдет? Жаль, тут нет Гриши. Он бы сейчас нарисовал эту модель прямо для тебя, на твоей фигуре.

– А он часто для вас с Ульяной рисует?

– Очень. У нас есть целый альбом рисунков женщин, для которых мы вместе с ним моделировали одежду. Но у тебя же есть свой личный стилист, модельер и дизайнер Игорь Чапурин!

– Он неплохой мальчик, я тебя познакомлю, но его фантазии часто меня … шокируют … Мне Володя рассказывал, что твой муж очень здорово поет. Он нам не споет? Я даже гитару приготовила, – сменила тему Людмила Александровна.

– Думаю, что споет. Только не предлагай ему спеть то, что он сам захочет.

– Почему?

– Потому что тогда получится настоящий концерт, а подготовить репертуар у него времени не будет. Лучше направить его в определенную сторону.

– А романсы он поет?

– Конечно! Ты любишь романсы? У нас сейчас такая богатая фонотека появилась! И романсы там представлены очень широко – начиная с Вяльцевой, Ляли Черной, Морфесси и других старых мастеров.

– Если я просто попрошу его о романсах?

– Это будет нормально. А вот это вполне годится для торжественных приемов, смотри … – продолжила просмотр журналов Тоня.

Навстречу Владимиру Владимировичу и Свиридову поднялась Кони.

За обедом с легким крымским вином шел вполне светский разговор, не касающийся политики и насущных проблем.

Кони спокойно лежала и не попрошайничала.

– Владимир Владимирович, думаю, здесь можно говорить спокойно? Кони не разболтает?

Собака, как будто поняв, что говорят о ней, подошла к Свиридову и положила голову ему на колени.

– Кони – девушка надежная, не разболтает.

– Думаю, что для провокации можно использовать «тяжелые» боеприпасы. На Совете безопасности придется пошуметь на эту тему, затем устроить утечку информации. После чего организовать отстрел и утечку мишеней и даже пуль.

– Вы тем самым предлагаете нарушить секретность этих боеприпасов?

– Любое применение таких боеприпасов лишит их секретности, но не позволит их воспроизвести. Пусть потрудятся, это не так уж и плохо.

– Но каких агентов пришлют наши коллеги на такую приманку?

– Именно тех, кто нам нужен – анализ пуль сразу покажет им их происхождение. Тех, кого я намерен использовать для выявления этих агентов, готовили целенаправленно на поиск нашей фирмы. Они могут знать в лицо многих из забрасываемых.

– В вашем предложении есть смысл. Продумайте детали. Люда, угощай гостей!

– Спасибо, все так вкусно. Мы с Людой уже обменялись рецептами …

НЕУЖЕЛИ ВЫ НАМ не СПОЕТЕ?

После обеда Свиридовы хотели откланяться, но Людмила Александровна остановила их.

– Анатолий Иванович, неужели вы нам не споете? Володя рассказывал, что вы чудесно поете! Вот я даже гитару приготовила!

– Анатолий Иванович, я присоединяюсь к просьбе жены!

Свиридов опробовал гитару, настроил ее.

– Людмила Александровна, у вас есть какие либо пожелания?

– Люда очень любит романсы, Анатолий Иванович!

– Это совершенно необъятное поле … Но практически все имеют цыганские корни!

Свиридов помолчал и начал играть – негромко и очень мелодично.

Как грустно, туманно кругом,

Тосклив,

Безотраден мой путь,

А прошлое кажется сном,

Томит наболевшую грудь!

Удивительно, но такой знакомый текст, да еще для женского голоса – но как он пел!

Людмила Александровна, которая все-таки побаивалась, что способности Свиридова преувеличены, расслабилась и вся отдалась пению.

Ямщик,

Не гони лошадей!

Мне некуда больше спешить,

Мне некого больше любить,

Ямщик,

Не гони лошадей!

Только Тоня слышала этот романс в исполнении мужа и всего ансамбля «Живой звук», но и с аккомпанементом одной гитары это звучало так красиво! Удивительно, но такой знакомый текст, да еще для женского голоса – но как он пел!

Как жажду

Средь мрачных равнин

Измену забыть и любовь,

Но память,

Мой злой властелин,

Все будит минувшее вновь!

Ямщик,

Не гони лошадей …

Когда струны гитары замолкли, Владимир Владимирович и Людмила Александровна долго молчали.

Молчал и Свиридов, легонько трогая струны.

– А вот это пела Анастасия Вяльцева …

В лунном сияньи

Снег серебрится,

Вдоль по дороге

Троечка мчится.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Колокольчик звенит.

Этот звук, этот звон

Много мне говорит.

Казалось, что вместе с текстом у Свиридова изменился и голос:

В лунном сияньи

Ранней весною

Вспомнишь ли встречи,

Друг мой, с тобою.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Голос милый звенел.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

О любви сладко пел.

Свиридов не просто пел, он рассказывал трогательную историю любви:

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Колокольчик звенит.

Этот звук, этот звон

Много мне говорит.

– Конечно, есть Вертинский, Вадим Козин и много современных романсов. Классических, – подчеркнул Свиридов. – А вот это – совсем новенькое.

Ночь притаилась у окна,

А в небе тает тишина

И звезды.

Мне не забыть твои глаза,

Как мне вернуть тебя назад? -

Но поздно.

Я слышу вновь

Твой нежный голос

Неземной,

Твоя печаль сейчас со мной,

Ангел-хранитель мой.

В доме моем погашен свет,

Я на вопрос ищу ответ

Напрасно.

Но почему в ночи пустой

Звезда звездой,

Звезда слезой погасла?

– Что это? Я этого никогда не слышала.

– Еще услышите … скоро. А старые романсы живут и не стареют.

Тихо тянутся старые дроги,

Постепенно ползут под откос.

И печально глядит на дорогу

У дороги распятый Христос…

Свиридов даже не пытался копировать голос Вертинского, но все равно все почему-то слышали грассирующее «р» в этом сперва грустном, а затем развеселом цыганском напеве.

Запоет под ногами земля.

И легко мне с душою цыганской

Кочевать никого не любя!

– Знаете, Анатолий Иванович, мы тут с Людой не сговариваясь вспомнили Дину Дурбин и ее исполнение цыганского романса …

– Я тоже часто вспоминаю этот фильм и этот романс …

Две гитары, зазвенев,

Жалобно заныли.

С детства памятный напев -

Милый, это ты ли?

Эх, тебя узнаю я –

Ход твой в ре миноре,

И мелодию твою

В частом переборе.

Такое музыкальное сочетание плавного салонного романса с развеселой цыганочкой.

Эх, раз, еще раз,

Еще много, много раз.

Поговори-ка ты со мной,

Гитара семиструнная,

Вся душа полна тобой,

А ночь такая лунная.

Эх раз, еще раз,

Еще много, много раз …

К этому романсу естественным путем присоединялись другие цыганские романсы и, казалось, конца краю не будет задушевному разговору гитары и человека.

Когда струны гитары замолкли, все долго молчали.