Она равнодушно наблюдала за тем, как кавалеристы, поднимая тучи песка и пыли, выехали из конюшен и построились на плацу. Зычные голоса офицеров разносились далеко вокруг: «Колонна, левое плечо вперед! Подравняться! Рота, стой!» Все шесть рот выстроились в единый полковой строй: каждая на лошадях своей масти, у каждой своего цвета флажок, прикрепленный к стремени капрала-знаменосца. Солдаты как на подбор – отличная выправка, суровые загорелые лица, почти все с усами, головы повернуты в сторону своего ротного. Ротные командиры отрапортовали адъютанту. Затем адъютант повернул лошадь и, футов пятьдесят проехав бодрой рысью, остановился перед гордо восседавшим на гнедом жеребце подполковником.

Узнделл Мейнз ответил на приветствие адъютанта, они обменялись несколькими фразами, а затем командир произвел смотр гарнизона. Он неторопливо проехал перед полком, развернулся обратно и остановился перед строем. В завершение парада горнисты задрали головы к небу и, блеснув медью на солнце, протрубили отбой.

– Красивая церемония, правда, дорогая?

Джули повернулась и увидела миссис Флору Мейнз, которая стояла в дверях ее крохотной спальни. Эта миниатюрная женщина, казалось, была сама доброта. И, судя по всему, видела в людях только хорошее. Она кого-то напоминала Джули – но кого?

– Да, – ответила Джули и удивилась тому, как глухо звучит ее голос. – Очень красивая.

Миссис Мейнз подошла к девушке и обняла ее.

– Как, должно быть, ужасно ничего не помнить, моя дорогая! Но когда-нибудь память вернется к вам. Доктор Мэнгон говорит, что вы испытали сильный шок, да и немудрено. Мы должны благодарить Бога, что вы и миссис Тэтчер с ее ребенком остались живы. Когда-нибудь вы будете вспоминать все это как кошмарный сон. А сейчас нужно подумать о будущем.

О будущем. Джули повернулась обратно к окну. Как она могла думать о будущем, если не помнила прошлого и не понимала настоящего?

– Пойдемте, – позвала ее миссис Мейнз. – У меня превосходный повар, мексиканец. Посмотрим, что он для вас приготовил.

Джули совсем не хотелось есть. Ей вообще ничего не хотелось – только бы сидеть в своей комнатушке и пытаться привести в порядок мысли. Этот ужасный шум в голове постепенно утих, но оставил после себя пустоту. Что-то подсказывало Джули, что если она очень постарается, то сможет наконец вспомнить и понять, кто она, почему здесь оказалась и что вокруг происходит.

Но она послушно отправилась за миссис Мейнз и, миновав узкий коридорчик, вошла в просторную, светлую столовую. Стены комнаты были обшиты толстыми деревянными панелями, пол – из гладкого камня. Одну из стен украшал огромный флаг, под которым висел большой портрет президента Авраама Линкольна. Джули остановилась.

– А почему портрет окаймлен черным крепом?

Миссис Мейнз повернулась и проследила за взглядом Джули.

– О, моя дорогая девочка, наш президент умер. Его убили. Такое вот горе. Он был великим человеком.

Джули продолжала внимательно смотреть на портрет. Кусочки мозаики постепенно складывались в цельный узор. Была война. Между Севером и Югом. Она – южанка.

– Война. Она закончилась?

– О да, – ответила миссис Мейнз. – Слава Богу, мистер Линкольн успел по крайней мере увидеть конец войны. Генерал Ли сдался генералу Гранту девятого апреля, за пять дней до того, как умер мистер Линкольн.

– А сегодня какое число? Какой месяц? Год?

Джули почувствовала, что к глазам подступили слезы, но не могла понять почему.

– 1865-й, дорогая. – Внезапно миссис Мейнз почувствовала необъяснимый страх и непроизвольно сделала шаг назад. – Двадцать седьмое апреля.

– Правильно, – раздался раскатистый голос подполковника Уэнделла Мейнза, вошедшего в комнату. Он подошел к длинному обеденному столу, по обеим сторонам которого стояли толстые деревянные скамьи. – И только что я получил два замечательных сообщения. Во-первых, вчера сдалась армия Конфедерации в Северной Каролине. А во-вторых, убийца президента схвачен и расстрелян.

Флора Мейнз провела Джули на ее место и мягко выговорила своему мужу:

– Уэнделл, дорогой, ты же знаешь – я не люблю, когда за обедом говорят о чем-то серьезном.

– Да, Флора, да! – Он притворно вздохнул. – Я знаю твое отношение к разговорам за столом. Придется мне подождать послеобеденного бренди, сигар и моих офицеров. – Он улыбнулся Джули и любезно поинтересовался: – Как вы себя чувствуете, мисс Маршалл? Должен сказать, что сегодня вы выглядите значительно лучше.

Джули была рада, что он говорит без умолку. Самой же ей совершенно не хотелось раскрывать рот.

Ведущая в прихожую дверь распахнулась, и в столовую вошли капитан Адам Тэтчер и Элиза. Капитан отдал подполковнику честь, тот ответил. Парадная форма очень шла Адаму Тэтчеру. И вообще он производил чрезвычайно приятное впечатление: твердая выправка; чистый и отутюженный, словно с иголочки мундир с блестящими медными пуговицами плотно облегает широкую грудь; длинные ноги подчеркивают голубые штаны с широкими желтыми лампасами; худое умное, с оливкового цвета загаром лицо; аккуратные усики над решительным ртом. Довершали картину глаза – темные и прищуренные, словно он постоянно пребывал в глубоком раздумье. Тэтчер был военным до мозга костей. Хотя он и не так загорел, как его товарищи, волосы у него выгорели до белизны хлопка. Они непослушными колечками, словно у озорного мальчугана, ложились на уши и воротник – единственная легкомысленная деталь в строгом облике Адама Тэтчера.

Он был хорош собой и знал об этом, но это его нисколько не занимало. Он отдавал себе в этом отчет, вот и все. Адам взглянул на Джули и тут же по достоинству оценил ее красоту: высокая, роскошная грудь вот-вот порвет платье, явно рассчитанное на женщину с более мелкими формами; блестящие зеленые глаза загадочно сияют под сенью длинных густых ресниц; черные до синевы волосы распущены и мягкой волной обрамляют прелестное лицо. В самом деле, эта девушка на редкость красива. Но больше всего Адама поразил ее взгляд – он прямо-таки светился добротой. Наверное, она была бы чуткой и отзывчивой, нежной и преданной спутницей… полной противоположностью той, сварливой женщине, что стояла сейчас рядом с ним.

Уэнделл Мейнз представил Джули и Адама Тэтчера друг другу. Джули непроизвольно обратила внимание на то, как он смотрел на нее – словно окутывал теплым облаком.

– Я очень рад, что вы в безопасности и у вас все в порядке, мисс Маршалл. – Его голос был густым и приятным, словно свежесваренный кофе холодным зимним утром, а улыбка – участливой и полной дружелюбия.

– Спасибо, – чуть слышно ответила Джули, решительно вырывая руку. От ее взгляда не ускользнуло то, с какой злобой посмотрела на нее Элиза. Джули почему-то совсем не нравилась эта женщина, и она силилась вспомнить, что было тому причиной.

Все заняли свои места за столом, и Флора Мейнз позвонила в маленький серебряный колокольчик. Тут же в столовую вошли слуги-мексиканцы. Они поставили на стол блюда с запеченной в густом красном соусе курицей с яблоками, посыпанной мелко нарезанным луком вареной картошкой и жареной кукурузой, обильно приправленной перцем.