– Как считаете, что они задумали? – шепотом спросила Сильва.

– Кто знает? – пожал плечами Дмитрий. – Наверняка какой-нибудь жуткий план.

Диди побелела как полотно. Лука закусил губу. Анжелика молчала, не в силах подобрать слова. Малкин заерзал на коленях у Роберта. Одна ладонь у Роберта застряла у него под ногой; пальцы понемногу немели.

Сердце Лили бешено застучало в груди. Она прижалась носом к стеклу. Катафалк стоял перед большой каменной аркой. Мерцающий фонарь, висевший на стене, освещал дверь, которая, должно быть, вела в бывшие конюшни заброшенной больницы.

Если здесь действительно операционная, где работает доктор Дроз, то это не самая лучшая новость. Лили с волнением ждала, что же будет дальше.

Клик! Водительская дверца открылась, и мадам вышла наружу. Подойдя к арочному входу, она позвонила и принялась ждать, нетерпеливо потирая руки.

Наконец дверь со скрипом открылась.

В полоске света Лили увидела высокого, широкоплечего механического человека. Он казался размером с Болвана (или даже крупнее), и у него были такие же бездушные глаза-фары. Они мерцали в темноте, пока он оглядывал катафалк.

Потом механоид посмотрел на мадам, и они обменялись парой фраз. Мадам коротко кивнула и указала на заднее отделение катафалка.

– Как вы думаете, о чем они говорят? – спросил Роберт, поглаживая Малкина, который теперь лежал у него на груди.

– Не знаю, – ответил Малкин. – Но этот железный тип мне не нравится. Он явно нам не поможет. Кажется, это перепрограммированный механоид вроде Болвана.

Малкин был прав. Механоид выглядел как очередное творение доктора. Лили вздрогнула и прижалась ухом к окну.

Она разобрала всего несколько слов в беседе механоида и мадам: разговор велся на французском. Лили пожалела о том, что так небрежно относилась к занятиям с мадам, когда та еще была домоправительницей Хартманов, и не зубрила французский в Академии мисс Скримшоу.

Наконец крепко сбитый механический человек кивнул и скрылся за дверью.

Мадам повернулась к паромобилю и сделала знак Джоуи. Двигатель катафалка снова зарокотал.

Обе створки огромной двери распахнулись, паромобиль юркнул в арку, и его поглотила адская темнота.

– Tout le monde[27], выходите-ка! – приказала мадам. – И vite![28]

Катафалк остановился, и дверь заднего отделения открылась. Перед ребятами стояла мадам, а рядом – Джоуи и Огги с фонарями в руках.

Лили, Малкин, Роберт и остальные пленники выбрались из катафалка и принялись ошеломленно оглядываться по сторонам. Они очутились в мощенном булыжником внутреннем дворе, который был окружен различными высокими зданиями. Выход на улицу загораживал механоид, который закрыл за ними арочную дверь.

У Лили опять заныли шрамы на груди. Она стиснула зубы и попыталась успокоиться. Рядом, сама того не желая, всхлипывала Диди, а Лука смотрел на всех с убитым видом. Анжелика повесила голову; крылья ее тоже поникли. Сильва одной рукой держалась за живот, а другой сжимала ладонь Дмитрия. Роберт обнимал Малкина и, морщась, старался не смотреть на клоунов.

Мадам повела детей и лиса мимо череды разбитых окон, сквозь другую арку, и они оказались в сером бетонном помещении, где было множество капающих труб. Судя по всему, мадам знала это место как свои пять пальцев.

В дальнем конце помещения виднелась широкая лестница с черными металлическими перилами с одной стороны и шелушащейся штукатуркой с другой. Невысокие каменные ступени вели куда-то вверх, в темноту.

На центральной лестничной площадке было нечто вроде клетки, стороны которой тянулись вверх, между лестничными маршами, на всю высоту здания. Мадам потянула медный рычаг рядом с клеткой. Что-то зашумело, задрожало, и Лили уж было решила, что это очередная новая машина пыток, но тут с последнего этажа опустилась платформа, и девочка поняла: это всего лишь лифт.

– Джоуи, Огги, заприте где-нибудь зоомеханоида и остальных детей, – велела мадам, отодвигая хлипкие ворота перед лифтом. – А мы с Лили поедем на ascenseur[29]. Нас уже ждут наверху.

Куда же поведут остальных? Лили пыталась вырваться, чтобы остаться с друзьями, но она слишком устала и плохо соображала, поэтому мадам с легкостью затащила ее в лифт. Девочка с тревогой смотрела, как клоуны волокут Малкина, Роберта и других ребят вперед по длинному коридору.

Когда тесная деревянная кабина поехала вверх, Лили оказалась зажатой между медными кнопками и плечом мадам. От тошнотворного запаха ее духов у девочки закружилась голова, а внутри все перевернулось от беспокойства за друзей.

Лифт добрался до последнего этажа, резко остановился и накренился в сторону, отчего Лили стало нехорошо. Мадам отодвинула ворота и вывела девочку на площадку, где их уже ждала седовласая женщина с глубоко посаженными внимательными глазами. На вид ей было лет шестьдесят. Одета она была в застегнутую на все пуговицы белую блузку, вельветовый жилет и длинную шерстяную юбку.

– То, что вы меня прерываете, это возмутительно, – недовольно сказала она. – Что вы здесь делаете в такое время? Мы же договаривались встретиться завтра. Я ведь все еще работаю над вашей машиной, а времени почти не осталось.

– Bonsoir[30], дорогой доктор, – поприветствовала ее мадам. – Désolée[31], но план изменился. Лили, это доктор Шелли Мэри Дроз, близкая подруга твоих родителей. А это – Лили Хартман, наша особенная гостья и свежеиспеченная артистка цирка.

Лили сковал страх. Какая же она глупая! Она даже не предполагала, что доктор Дроз может быть женщиной, ведь почти все механики – мужчины. А догадаться было так легко: Дроз же преподавала в колледже, в котором учатся одни женщины…

Теперь, рассмотрев доктора Дроз как следует, Лили поняла, что видела ее раньше. Это облако серебристых волос, привычка убирать пряди с лица таким небрежным жестом – все это казалось Лили ужасно знакомым. Девочка вспомнила, что одним летним днем, о котором мама писала в дневнике, доктор Дроз приходила к Хартманам на чай.

– Дорогая мисс Хартман, – радостно сказала доктор Дроз, шагнув вперед и положив Лили руку на плечо, – какой приятный сюрприз! Я не ожидала, что мы познакомимся уже сегодня. – Она повернулась к мадам. – Что ж, в таком случае лучше бы вам обеим зайти.

Она открыла дверь, и Лили с замирающим сердцем подумала об ужасах, которые ждут ее внутри.