Шарбонно недоуменно приподнял бровь и пожал плечами. Клодель промолчал.

– Все выглядит весьма запутанно, – настойчиво продолжала я, исполненная решимости высказаться до конца. – В тех делах, с которыми я ознакомилась, убийцы действовали гораздо эффективнее.

– Такое случается, – сказал Шарбонно. – Может, преступнику просто помешали доделать работу.

– В том-то и суть. Разве байкеры предварительно не изучают своих жертв и не выбирают такие места, где им никто не помешает?

– У нас мертвый байкер, который на свой страх и риск промышлял наркотиками, так что нет никакой необходимости изучать список членов унитарной церкви, чтобы найти нашего наемного убийцу. – Голос Клоделя источал просто арктический холод.

– Но мы не должны также и бросаться на первую подвернувшуюся версию, как голодная собака на жалкую косточку, – язвительно поддела я.

Клодель посмотрел на меня взглядом, в котором сквозило напускное терпение.

– Возможно, вам нет равных в том, что касается выкапывания трупов и измерения костей, миссис Бреннан. Но подобные умения в данном расследовании совершенно не…

– Довольно трудно найти наемного убийцу, если не имеешь ни малейшего представления о том, кого убили, месье Клодель. Вы сами хотите по кусочкам собрать его лицо? – Щеки запылали от охватившей меня ярости.

– В данном случае это не проблема. Достаточно будет отпечатков пальцев.

Я и сама это знала, но надменность Клоделя рождала во мне не лучшие чувства.

Шарбонно скрестил руки и протяжно вздохнул.

Клодель поднес к глазам часы, на рукаве рубашки блеснула золотая запонка. Затем его рука опустилась.

– Сержант-детектив Шарбонно и я подвезем вас до дома. – Сухость в его голосе явно дала понять, что он не собирается больше обсуждать этот вопрос.

– Премного благодарна.

Мы пошли к выходу, и я обернулась, чтобы окинуть прощальным взглядом кресло, в котором умер Ив Дежарден по прозвищу Чероки. Сейчас оно было пустым, но пятно цвета портвейна расплывалось там, где раньше лежала его голова. Темные ручейки извивались на обивке, напоминая растопыренные когти жаждущего крови хищника.

Клодель придержал дверь, и я вышла в коридор, вцепившись в сумки с такой силой, что ногти больно впились в ладони. Все еще возмущенная заносчивостью Клоделя, я не смогла удержаться от язвительного замечания, когда проходила мимо него.

– Как вам прекрасно известно, месье Клодель, я осуществляю связь между лабораторией и «росомахами». Поэтому в ваши профессиональные обязанности входит введение меня в курс дела, этого или любого другого, и я жду от вас полной информации.

Затем я зашагала по лестнице вниз и, наконец, вышла туда, где света было много.

Хотя за окном машины сияло ослепительное солнце, на душе у меня будто кошки скребли. Когда я добровольно вызвалась сотрудничать с «росомахами», то хотела всего лишь найти убийц Эмили-Энн, а не вступить в клуб «Сенсация дня: очередное убийство». Я сидела на заднем сиденье, погрузившись в размышления об Иве Дежардене по прозвищу Чероки и Саванне Клер Оспрей. Что объединяло столь не похожих друг на друга людей, что могло быть общего у сексуального извращенца и маленькой бедной девочки из сказки?

Но Саванна никогда не танцевала со сказочными эльфами при лунном свете. Я не могла выбросить из головы образ тонконогой девушки в мешковатом купальнике. Уже в который раз я думала о ядовитой паутине, в которую она попала.

Мне не давал покоя тот ужас, свидетелями которого нам только что пришлось стать. Хотя энергичная парочка на переднем сиденье не испытывала ни малейших сомнений, что ответственность за убийство Чероки несут байкеры, что-то в той квартире было не так. Это не входило в мою компетенцию, но беспокойство занозой засело где-то внутри.

Саванна и Чероки. Чероки и Саванна. Рональд и Дональд Вайланкурты, Роберт Гейтли и Феликс Мартино. И малышка Эмили-Энн Туссен, жизнерадостная маленькая девочка, любившая танцевать, кататься на коньках и лакомиться вафлями. Эти люди не имели ничего общего между собой, их объединяли только смерть и дела, заведенные на них в отделе убийств.

В салоне все молчали. Время от времени трещало радио, настроенное на полицейскую частоту.

В туннеле Виль-Мари мы вынуждены были на некоторое время остановиться, пойманные в дорожную пробку из-за интенсивного движения в сторону Берри. Я смотрела на поток машин, направляющихся к старой части города, и чувствовала, как на меня накатывает очередной приступ меланхолии. Почему я сейчас здесь, в компании с мистером Букой и его напарником, в ногах пакет с костями мертвой девушки, а перед глазами вереницей мелькают страшные образы изуродованных байкеров? Почему я не еду сейчас на площадь Жака Картье, предвкушая изысканный ужин, танцы и вечер с поклонником?

Но я не могла себе позволить роскошь напиться.

И у меня не было поклонника.

Райан.

Остановись, Бреннан, отбрось подобные мысли. А то из меланхолии скатишься в депрессию. Ответ прост: ты сама выбрала такую жизнь. Прекрасно могла бы и впредь заниматься анализом костей, полученных при раскопках. Или составлять высокопрофессиональные комментарии к практическим учебным разработкам. Или остаться в уютных аудиториях, где всегда прислушиваются к твоим словам, а не отмахиваются от тебя, как от надоедливой мухи. Ты сама хотела этого, вот и получай. Прекрати же, наконец, нянчиться со своими обидами и займись делом.

Шарбонно остановился у здания лаборатории, я сухо поблагодарила, громко хлопнула дверью и направилась к главному входу. Не успела я дойти до конца железной ограды, как зазвонил сотовый. Я опустила спортивную сумку на тротуар и вытащила из сумочки телефон.

– Тетя Темпе?

– Привет, Кит.

При звуке его голоса я почувствовала одновременно облегчение и досаду. Уехав в Роли, я несколько раз пыталась дозвониться до него, но Кит ни разу не подошел к телефону.

– Ты получил мои сообщения?

– Да-да, конечно. Нестыковка во времени. Я уходил, а потом пришел и завалился спать. Подумал, что тебе не понравится, если я позвоню так поздно. – Я молчала. – Я был с Лайлом.

– Два дня?

– Этот парень свой в доску. Свой в доску?

– Мы ходили в тот магазин мотоциклов. Представляешь, он нисколько не преувеличивал. У них там всякого дерьма больше, чем на фабрике Харлея. Черт, прости, невольно вырвалось.

– Гм.

Я поставила рядом с сумкой еще и портфель и пошевелила плечом, чтобы унять боль. На противоположной стороне из здоровенного «доджа» доносились ритмичные звуки хип-хопа. Водитель расслабленно откинулся на сиденье, одна рука небрежно лежит на руле, пальцы другой постукивают в такт музыке по спинке второго сиденья.