— Он немецкий, — всхлипываю я.

Выпроводив ребят с клятвой, что я больше ни выпью ни грамма, не позвоню куда не надо и не закроюсь на все замки, пошла изучать ковер с рыбаками. А интересно, он когда про плохие условия своему другу рассказывал, в которых я живу, он люстру или ковер имел в виду?

Мне стало спокойнее к вечеру воскресенья. Как ни крути, а время лечит. Но не сегодня. Меня мучает похмелье и тошнота, которая не даёт думать о сердечной боли.

На работу я встала раньше будильника, привела по максимуму себя в порядок и поехала довольно длинным путем, чтобы не проезжать мимо ЕГО дома. Я не смогу. Мне больно.

На работе как обычно никого, поэтому сев за стол и включив компьютер я смотрю как утреннее солнце, превращает все угрюмое, страшное и мрачное в прекрасное и светлое. Даже то заброшенное здание вдалеке не кажется таким зловещим каким было зимой в темноте. Пролило бы это солнце свет на Димину сущность, чтобы он понял, какую боль нанес своей жестокостью и жаждой к карьере. Как разбил вдребезги мое маленькое счастье.

— Ты чего такая грустная? — Рома передает мне стакан кофе и садится на край моего стола, а я и не заметила, как он пришел.

— Да так, задумалась…

— Вы очень красивая пара, он у тебя ревнивец, я смотрю, — говорит Рома отпивая жутко горячий кофе.

— Не у меня, — делаю глоток и понимаю, что это не кофе обжигает горло, а боль от правды, которую я произношу. Зачем я это говорю — не знаю. Не могу больше врать, надоело. Я настолько завралась, что сама не понимаю, где моя реальная жизнь.

— В плане не у тебя? — переспрашивает Рома.

— Мы разводимся, нет больше нас, его, — делаю ещё глоток и понимаю, что кофе приобретает мерзкий и уже привычный соленый вкус. Вытираю быстро слезу, чтобы Рома не заметил, но поздно.

— Как? Но ведь вот только в пятницу все было хорошо, — говорит он в полном недоумении.

— А в субботу стало плохо.

— Прям так плохо? — он прижимает меня к себе. Я понимаю, что это переходит все границы компетентности, дозволенного, он начальник, я ассистент. Но плевать мне на все. Обнимаю его за пояс и плачу. Рома гладит меня по голове.

— Насть, может в отпуск?

— А можно? — всхлипывая, спрашиваю я.

— А почему же нельзя. Испытательный срок ты прошла уже как два месяца назад. Работы не много, сама видишь. Есть куда поехать, чтобы развеяться? — спрашивает он и не отпускает, а так и держит, прижав к себе.

— Да, на дачу к папе, — бубню я.

— Иди в отдел кадров, пиши заявление и собирайся. Не надо сырость разводить на работе коллективу на радость. Две недели, хватит?

— Да. Можно я тебя в щёчку поцелую, ты знаешь, что ты самый лучший начальник в мире? — я не дожидаюсь Роминого ответа, чмокаю его в щеку, оставляя след от блеска для губ и крепко обнимаю.

— Помаду вытирай давай, пока никто не увидел.

Улыбаюсь и вытираю ему щеку рукавом кофты.

Как я оказалась на борту самолёта Москва- Коломбо? Легко.

По Роминому совету я не стала медлить, а пошла и написала заявление на отпуск с сегодняшнего дня. И мне его подписали. Подписали, потому что Рома попросил. Быстро всех поцеловав и обняв я взяла сумку, ключи от машины, телефон и со словами: " Скоро вернусь!", моргнув Роману поехала сразу к папе на дачу. А там меня ждал огромный сюрприз в виде моего крестного дяди Игоря и его жены тети Тани.

Конечно и я стала для них сюрпризом приехав без звонка.

— А что же мне никто не сказал, что вы прилетели? — спрашиваю всех, и папу, и БА, и тетю Таню вышедшую меня встречать.

— Так я тебе хотела сказать, но ты же Дмитрия не могла оставить, — отвечает БА и сразу спрашивает, почему это я тут.

— Подарочек хотела сделать, я отпуск взяла, — вижу, как на их лицах появляется улыбка. Тут все считают меня вроде как рабом на плантации, безмерно устающим и вечно жалеющие, причитают, что отдохнуть мне пора.

— Милая моя, да мы все равно не улетели бы обратно, не увидев тебя, — ко мне идёт тетя Таня и обнимает до хруста костей. А я ее.

— Это кто же к нам приехал? — слышу знакомый басистый голос, отрываюсь от тети Тани и бегу к дяде Игорю.

— Дядя Игорь! — бросаюсь ему на шею и обнимаю, что есть силы.

— Ты меня задушить хочешь, я тебя тоже люблю и скучал, — приподнимает меня от земли, кружит и целует в висок слегка царапая колючей бородой. Все как в детстве. Я до сих пор кладу ему ладонь на щеку и говорю:

— Какой ты колючий!

— Как ёжик, знаю, — отвечает он. Кладет свою руку на мою и я вижу, как время безжалостно добавляет седину в его бороду, морщины на лице.

— Дядя Игорь, а ты знаешь, что морщины тебе очень идут? — нарушаю я нашу душевную беседу, без единого слова.

— Кому как не тебе это подметить!

— Ну ты на артиста похож голливудского, ты красавчик! Не обижайся! — говорю все под смех собравшихся.

Обняв папу, БА, Наташу (куда же теперь без неё) мы идём в дом, где я наконец-то напяливаю на себя свой заношенный, но крайне любимый костюм, кроссовки, собираю уже немного отросшую прическу в хвост и иду со всеми за стол.

Дядя Игорь папин друг с молодости, сослуживец, почти член нашей семьи, а тетя Таня его жена… Доктора каких-то наук, продавшие в Москве две квартиры и уехавшие на ПМЖ в девяностые на Шри-Ланку. У них двое детей: Лера и Лена двойняшки, которые по достижению совершеннолетия вернулись в Москву и вышли замуж. У обеих, уже свои дети. Видимся мы с ними очень редко несмотря на то, что живём в одном городе, я их родителей вижу намного чаще — честно.

Уже погостив у своих девочек по неделе и понянчив внуков их неизменный маршрут приводит, на пару последних деньков, к папе на дачу.

— Это вы уже завтра улетаете? — спрашиваю тетю Таню, слушая, разговор за столом.

— Да, так мы тут с пятницы, — отвечает она.

— Это не честно, со мной проводить меньше всех времени! — говорю дяде Игорю и машу пальцем.

— Так полетели с нами, когда там твой отпуск заканчивается? — спрашивает он.

— Да не скоро. Я на две недели взяла, а там же праздники ещё пять дней выпадают в самом отпуске, и того на работу мне почти в конце мая. То есть через восемнадцать дней.

— Ух ну тем более! Все решено, давай смотреть билеты на наш рейс, хоть отдохнёшь, смотри какая бледная! — говорит тетя Таня и начинает кому-то звонить.

— Стойте, стойте, куда вы звоните? — почти прыгаю на руку тете Тане, уже называющей в трубку мою фамилию и имя.

— Настя все нормально, сиди и пей чай, — говорит дядя Игорь и продолжает разговаривать с Наташей. Да тут все решено. Окей. Это судьба, не буду ей перечить.

Вечером, когда все уже было решено и обсуждено, что завтра рано утром мы едем в Москву, а в ночь улетаем, все улеглись спать, а я решила прогуляться. Мысли о Диме вернулись, как только я осталась в полном одиночестве и дома воздуха перестало хватать. Сколько надо времени, чтобы его забыть?