Потом татары, продолжая сечь людей, вступили в город, а иные по лестницам взобрались на стены, и никто не сопротивлялся им на зоборолах, ибо не было защитников на стенах, и не было ни избавляющих, ни спасающих. И была внутри города сеча великая и вне его также. И до тех пор секли, пока руки и плечи их не ослабли и не обессилели они, сабли их уже не рубили — лезвия их притупились. Люди христианские, находившиеся тогда в городе, метались по улицам туда и сюда, бегая толпами, вопя, и крича, и в грудь себя бия. Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и нигде от острия меча укрыться! Лишились всего и князь и воевода, и все войско их истребили, и оружия у них не осталось! Некоторые в церквах соборных каменных укрылись, но и там не спаслись, так как безбожные проломили двери церковные и людей мечами иссекли»[147].

После взятия Москвы Тохтамыш взял Переяславль и двинулся к Твери. Но великий князь тверской Михаил отправил к хану послов со «многими дарами». Тохтамыш принял дары и заключил какое-то соглашение с тверским князем, после чего «разослал войско свое татарское» по владениям Дмитрия Московского. Татарами были взяты и разграблены Владимир, Звенигород, Можайск, Переяславль, Юрьев, Боровск, Руза, Дмитров.

По версии «Повести…», князь Владимир Андреевич Серпуховской разбил какой-то малый татарский отряд вблизи Волока Ламского. Это дало повод московскому летописцу утверждать, что де Тохтамыш испугался и бежал. На самом деле тохтамышево войско спокойно собралось и, обремененное богатой добычей и многочисленным полоном, медленно направилось к Оке. По дороге взяли Коломну, принадлежавшую Москве.

На обратном пути татары основательно пограбили Рязанское княжество. «Царь же переправился через Оку, и захватил землю Рязанскую, и огнем пожег, и людей посек, а иные разбежались, и бесчисленное множество повел в Орду полона. Князь же Олег Рязанский, то увидев, обратился в бегство»[148].

Лишь тогда приехали Дмитрий Донской и Владимир Андреевич в Москву. «И повелели они тела мертвых хоронить, и давали за сорок мертвецов по полтине, а за восемьдесят по рублю. И сосчитали, что всего дано было на погребение мертвых триста рублей»[149].

Все русские и советские историки при изложении событий 1382 г. брали за основу «Повесть о нашествии Тохтамыша», ну и прибавляли понемногу отсебятины.

А вот профессор З.З. Мифтахов, опираясь на булгарские летописи, изложил совсем другую историю. С некоторым упрощением, дело было так. Тохтамыш подошел к Москве, но затем отошел, а осаждать город отправил булгарский отряд под началом князя Буртаса, сына погибшего на Куликовом поле Сардара Гарафа. (Мифтахов пишет о трех тысячах булгар при трех пушках с пушечных дел мастером Раилем.)

Князь Остей видел уход основной татарской рати и решил пойти на вылазку, чтобы уничтожить булгар. Из двух московских ворот вылетела тысяча литовских всадников[150]и четыре тысячи русских.

В ходе битвы князь Остей погиб, а литовцы и русские начали беспорядочный отход. В воротах началась давка. «Тем временем мастер "Раиль, подтащив пушки прямо ко рву, несколько раз выстрелил из них по бегущим в Москву обезумевшим толпам и по башне над воротами" [Свод булгарских летописей. С. 220]. После непродолжительного боя Буртас захватил ворота».[151]

Бой за ворота шел с переменным успехом. И в этот момент к стенам Москвы подошли основные силы Тохтамыша. Татары ворвались в город и учинили резню.

Я предоставляю читателю самому выбрать наиболее достоверную версию событий 23–26 августа 1382 г. Думаю, большинство, по укоренившейся традиции, предпочтет версию «Повести…». Но я, грешный, более склонен верить булгарской летописи. Дело в том, что и русские, и литовцы прекрасно знали обычаи татар. От них часто удавалось откупиться, но при этом ворота городов им не открывали.

Как уже говорилось несколько раз, татары с одинаковым рвением грабили и союзников, и врагов, и разорение Рязанского княжества в сентябре 1382 г. — лишний тому пример.

Так что винить князя Остея и московских ратников в трусости или в доверчивости, граничащей с идиотизмом, думаю, нет оснований. Трус никогда бы не поехал защищать Москву от орд Тохтамыша. Видимо, Остея подвела его излишняя лихость.

В связи со взятием Москвы Тохтамышем стоит рассказать и об истории появления огнестрельного оружия на Руси.

В 1889 г., в царствование Александра III «Миротворца», в Санкт-Петербурге пышно отметили 500-летие русской артиллерии. В 1939 г., в годы «культа личности», отмечали 550-летие. А вот при дорогом Леониде Ильиче 600-летие было отмечено в 1982 г.

Но в этом разночтении тайны никакой нет. Просто 60-80-е гг. XIX в. — время революции в артиллерии. Новые орудия успевали устаревать через 5 лет, а то и раньше. Росли калибр и вес крепостных и корабельных пушек. А на Руси к любому делу всегда пытаются пристегнуть какой-либо юбилей. Причем чем хуже дела у правителя, тем больше он любит юбилеи.

Итак, в 80-х гг. XIX в. заглянули в святцы, то есть в летописи. И нашли в Голицынской летописи следующую запись: «Лета 6879 (1389) вывезли из немец на Русь арматы и стрельбу огненную, и от того часу уразумели из них стреляти». Вот и повод для юбилея, а способ доставки пушек — «из немец» — не вызывал нареканий. С середины 50-х гг. XIX в. Россия почти ежегодно покупала у Круппа сотни орудий, да и сам царь Александр III, между нами, немного, эдак процентов на 99, был этнический немец.

В 1939 г., не мудрствуя лукаво, отметили 550-летний юбилей, лишь в книжках по артиллерии цитату из Голицынской летописи подвергли цензуре и выкинули слова «из немец»[152]. «Вывезли на Русь арматы», и всё! А спрашивать в те годы — откуда, кто и зачем — было не принято.

Л.И. Брежнев из идеологических соображений решил не связывать рождение нашей артиллерии с немцами. Да и приятно юбилей пораньше отметить, не забывайте: юбилей — это очередное производство в чин, вручение орденов, медалей, премий и т. д. И вот нашли в летописях, а может, и в трудах С.М. Соловьева, фразу о стрельбе москвичей в 1382 г. по татарам из «самострелов, пороков и тюфяков». Термин «тюфяк» означает тип огнестрельного оружия, и рождение огнестрельной артиллерии перенесли на 7 лет назад — в 1382 г.

Действительно, слова «туфанг», «тюфенг» на арабском и тюркском языках означают небольшое артиллерийское орудие или ружье. Так что и вторая дата появления пушек на Руси была достаточно обоснована. Но если в 1389 г. было все ясно — пушки прибыли от немцев, то в 1382 г. вопрос остался открытым. Конечно, многим хотелось, чтобы Россия стала не только «родиной слонов», но и родиной пушек. Увы, увы… В летописях не нашлось даже ни одной двусмысленности, чтобы хоть как-то обосновать столь приятную версию.