— Гита Ягг, что ты там опять царапаешь? Ты мне на нервы действуешь, — рявкнула матушка.

— Здесь обязаны быть ведьмы, — сказала Маграт. — Ведьмы есть везде. Значит, должны быть и в загранице. Ведьмы повсюду водятся.

— Как тараканы, — добродушно заметила нянюшка Ягг.

— Все-таки стоило заставить его поверить, что он лягушка… — пробормотала матушка.

— Нет, Эсме, мы абсолютно правильно поступили, что увели тебя оттуда. Нельзя же так просто ходить по улицам и заставлять людей верить, будто они во что-то превратились. Пускай они грубияны, пускай не знают, кто ты есть, но зачем же так круто? — покачала головой нянюшка Ягг. — Ты что, хочешь, чтобы все вокруг на четвереньках прыгали?

Несмотря на многочисленные угрозы, матушка Ветровоск еще никогда никого не превратила в лягушку. Она считала, что гораздо менее жестоко, зато куда приятнее и технически проще, поступить по-другому. Можно оставить обидчика человеком, но сделать так, чтобы он считал себя лягушкой. И прохожим, опять-таки, развлечение…

— А мне всегда было жаль господина Уилкинса, — сказала Маграт, мрачно сверля взглядом столешницу. — Он так жалобно ловил мух языком… Аж сердце разрывалось.

— Надо было думать, что говоришь, — парировала матушка.

— А что такого он сказал? Что ты заносчивая старая сплетница? — простодушно осведомилась нянюшка.

— Против критики я никогда не возражала, — ответила матушка. — Ты меня знаешь. Я на критику не обижаюсь. Никто не может сказать, будто я обижаюсь на критику…

— И правда не может, — подтвердила нянюшка. — Если не хочет потом пузыри пускать.

— Просто я не выношу несправедливости, — продолжала матушка. — И прекрати ухмыляться! Да и вообще, не понимаю, чего так переживать? Ну походил бы он пару дней лягушкой, что, беда большая?

— А госпожа Уилкинс говорит, что он до сих пор сам не свой до купания, — ввернула Маграт. — Мол, плавание теперь стало его любимым занятием.

Некоторое время стояла унылая тишина.

— Может, здешние ведьмы совсем по-другому выглядят? — безнадежно предположила Маграт. — Ну там, одеваются иначе, летают на чем-то другом…

— Ведьмы бывают только одного рода, — сказала матушка. — Нашего.

Она обвела взглядом комнату. «Конечно, — думала она, — если кто-то, допустим, не пускает сюда ведьм, так люди могут о них и не знать. Кое-кто, наверное, очень не хочет, чтобы ему мешали. Но ведь нас она пустила…»

— По крайней мере, здесь тепло и сухо… — начала было нянюшка.

Тут один из стоящих за ее спиной завсегдатаев таверны, запрокинув голову, громко расхохотался и случайно плеснул ей на спину немного своего пива.

Нянюшка что-то пробормотала себе под нос.

Маграт увидела, как обидчик собрался сделать очередной глоток, поднес кружку к губам и вдруг, выпучив глаза, уставился на ее содержимое. Судорожно отшвырнув от себя кружку, он протолкался сквозь толпу посетителей и опрометью выскочил на улицу, держась за горло.

— Что ты сделала с его пивом? — спросила Маграт.

— Мала ты еще, чтобы все тебе рассказывать, — пробурчала нянюшка.

Там, дома, ведьма, которой вздумалось отыскать свободный столик… она просто находила его. Одного вида остроконечной шляпы было вполне достаточно. Люди старались держаться на почтительном расстоянии и время от времени посылали ведьме какое-нибудь угощение. Знаки уважения оказывали даже Маграт, и вовсе не потому, что кто-то опасался ее, но потому, что неуважение к одной ведьме означало неуважение ко всем ведьмам сразу, а никому не хотелось, чтобы появилась матушка Ветровоск и популярно все объяснила. Здесь же ведьм толкали и пихали так, будто они были самыми обычными людьми. Только ладонь нянюшки Ягг, предупредительно лежащая на руке матушки Ветровоск, оберегала с дюжину развеселых гуляк от противоестественного превращения в земноводных. Однако долготерпимость нянюшки тоже была на исходе. Нянюшка Ягг всегда гордилась своей простотой и приземленностью, но есть приземленность, а есть приземленность. Взять, к примеру, этого принца, как его там, ну из детской сказки, который обожал переодеваться простолюдином и так расхаживать по своему королевству. Она всегда подозревала, что маленький извращенец заранее давал людям понять, кто он есть на самом деле, — на тот случай, если кому-нибудь взбредет в голову повести себя по отношению к нему слишком уж просто. Это было все равно что валяться в грязи. Валяться в грязи забавно до тех пор, пока ты знаешь, что впереди тебя ждет горячая ванна, а вот валяться в грязи, когда впереди тебя ждет все та же грязь, — в этом ничего забавного нет. Нянюшка пришла к некоему заключению.

— Эй, а почему бы нам не выпить? — весело вопросила она. — Опрокинув стаканчик-другой, сразу чувствуешь себя лучше.

— Ну уж нет, — буркнула матушка. — Мне вполне хватило той твоей травяной настойки. Точно говорю, был там градус. После шестого стаканчика у меня так в голове зашумело… Не-ет, больше это заграничное пойло я пить не буду.

— Тебе все равно нужно чего-нибудь глотнуть, — попыталась успокоить ее Маграт. — Я так просто умираю от жажды. — Она обвела взглядом облепленную народом стойку. — Может, у них тут есть какой-нибудь фруктовый напиток или что-нибудь вроде?

— Сейчас выясним, — кивнула нянюшка Ягг. Она встала, взглянула на стойку и незаметно вытащила из шляпы булавку. — Я сейчас.

За столом воцарилось мрачное молчание. Матушка сидела, уставившись куда-то в пространство.

— Тебе действительно не стоит принимать все так близко к сердцу. Уважение — вещь преходящая, — сказала наконец Маграт, пытаясь залить целительным бальзамом душевный пожар. — Лично мне редко когда не выказывают уважение. Так что это не проблема.

— Если тебя не уважают, значит, ты никто, — с отсутствующим выражением заметила матушка.

— Ну не знаю. Я всю жизнь как-то обходилась, — ответила Маграт.

— Это потому, Маграт Чесногк, что ты мокрая курица, — сказала матушка.

Последовала короткая раскаленная пауза, звенящая от слов, которым не следует срываться с языка, но как раз в этот момент со стороны стойки донеслось несколько удивленных болезненных вскриков.

«Я же всегда знала об отношении ко мне матушки, — убеждала себя Маграт, укрывшись за накаленными стенами своего замешательства. — Просто никогда не думала, что она когда-нибудь выскажет все это вслух. И ведь она же не извинится, потому что не такой она человек. Считает, что всякие гадости, которые тебе наговорят, быстро забываются. А я так хотела, чтобы мы с ней снова стали друзьями. Если только у нее вообще могут быть друзья…»

— А вот и мы, — объявила нянюшка Ягг, возникая из толпы с подносом в руках. — Фруктовые напитки, извольте вам.

Она уселась и окинула подруг подозрительным взглядом.

— Из бананов, — добавила она в надежде высечь из обеих ведьм хоть искорку интереса. — Помню, наш Шейнчик однажды привез банан. Ну и смеху было! Я этого здесь спрашиваю: «Какие у вас тут пьют фруктовые напитки?» — вот он мне и сделал. Из бананов. Банановый напиток. Вам понравится. Здесь все это пьют. Там бананы.