– Пойдем со мной, Бесс, – сказала Белл. – Те тюльпаны нуждаются в моей помощи.

Присев на корточки, она наклонилась к цветку и, приложив пальцы с каждой стороны стебля, молча помолилась. Передвинулась ко второму тюльпану. Потом к третьему. И так несколько раз.

– Что ты им говорила? – спросила Бесс. – Я видела, что у тебя шевелились губы, но слов не слышала.

– Я молила Бога, чтобы он помог своим тюльпанам.

– И Бог услышал твои молитвы?

– Это ведомо только ему одному, – сказала Белл. – Хочешь узнать, как избавиться от своих трудностей?

Бесс кивнула.

– Что за трудности?

– Всякие неприятности, которые заставляют тебя сердиться или печалиться.

– У меня есть такие трудности, – сказала Бесс.

– Зачерпни пригоршню земли, – сказала Белл. – Вот так, в обе руки. – Она показала, как именно. Девочка сделала все, как велела Белл. – Теперь встань и повернись лицом к садовой калитке. Смотри на землю и молча рассказывай ей о своих проблемах.

– Мне нужно подумать.

– Рассказывай свои мысли земле, – сказала Белл.

Бесс посмотрела на нее:

– Как я могу говорить и молчать в одно и то же время?

Белл едва сдержала смех.

– Смотри на землю и думай о своих проблемах.

Последовало молчание.

– Уже подумала, – прошептала Бесс.

– Перекинь землю через плечо. – Белл выбросила горсть своей земли. Бесс сделала то же самое. – А сейчас иди к калитке, но не оглядывайся.

– Мы все выполнили! – в восторге вскричала Бесс. Неожиданно калитка распахнулась, и в сад вошла няня, женщина средних лет. За ней следовала Пруденс Смит.

– Иди с няней Ди в дом, – сказала она девочке, – пока я поговорю с мисс Фламбо.

– Бабушка, – заупрямилась Бесс, – папа сказал…

– Дорогая, – прервала ее Белл, наклоняясь и заглядывая ей в глаза. – Если ты пойдешь с няней Ди, то поможешь с приглашениями на вечер чая.

Упрямое выражение исчезло с лица девочки.

– Только не забудь про «печенье поцелуев» и «печенье объятий»!

– Обещаю. – Белл стояла, наблюдая, как Бесс исчезает внутри дома. Затем повернулась к пожилой женщине, следившей за ней с обостренным вниманием.

– Что вы здесь делаете? – спросила Пруденс Смит.

– Я здесь по приглашению, – ответила Белл. – А вы?

– Я не обязана вам отвечать, – сказала Пруденс Смит. – Вы замахиваетесь выше, чем положено, и от этого пострадаете.

– Вы беспокоитесь о моих чувствах?

– Не дерзите, – одернула ее Пруденс. – Женитьба Михаила разрушит его жизнь. Он не сможет появляться с вами в обществе из-за вашего шрама.

Кровь бросилась Белл в лицо. Она с трудом сдерживала гнев.

– Князь волен сам выбирать собственный путь в жизни, – парировала она.

– Вы ему не пара, – продолжала Пруденс. – Выберите кого-нибудь пониже князя, если считаете себя умной.

– Благодарю за совет, – сказала Белл, наградив женщину двусмысленной улыбкой.

Пруденс побагровела и схватила Белл за руку:

– Примите во внимание мое предупреждение или пострадаете от последствий.

– Примите во внимание мое предупреждение, – парировала Белл, высвободив руку. – Только троньте меня еще раз – пострадаете от последствий.

– Даже Роксанна Кемпбелл не пренебрегает правилами хорошего тона, когда ее это устраивает.

– Я непременно передам ваше мнение моей мачехе. – Белл улыбнулась. – Но герцог и герцогиня Инверари обычно устанавливают правила, которым следуют низшие.

– А что сделали бы вы, если бы маньяк убил вашу сестру? – спросила Тьюлип.

Она сидела на скамье между Рейвен и Блейз в саду герцога Инверари. Наблюдая, как она гладит лежавшую у нее на коленях голову мастифа, Рейвен испытывала беспокойство. У нее появилось недоброе предчувствие. На первый взгляд вопрос казался риторическим. Но что за ним крылось, трудно было понять.

– Я бы добивалась справедливости, – рассудительно заметила Рейвен.

– Забудь о справедливости, – возразила Блейз, вызвав у всех улыбку. – Я бы жаждала возмездия. Негодяй заслужил, чтобы его четвертовали или перерезали ему горло тупым лезвием. Я сделала бы это собственными руками и с наслаждением наблюдала бы за его агонией.

– То, что мы желаем другим, возвращается к нам, – напомнила Рейвен.

– Маньяк заслуживает, чтобы ему вернули такие же страх и боль, – возразила Тьюлип.

– Согласна. – Блейз лукаво взглянула на Рейвен. – Каждому пусть воздастся по заслугам. Кажется так сказано в Библии или другой священной книге?

– Александр с констеблем делают что могут, – сказала Рейвен, – но расследование требует времени.

– А женщины продолжают гибнуть, – сказала Тьюлип. – Я могла бы поймать убийцу, но мне нужна помощь.

Нет. Нет. Нет. Рейвен потерла виски, чувствуя, что начинается головная боль.

– Можешь положиться на меня, Тьюлип, – сказала Блейз. – И на Паддлза.

Рейвен посмотрела на Тьюлип, потом на свою безрассудную сестру, и ее дурное предчувствие усилилось. Голова у нее раскалывалась от боли. Как бы они ни обезопасили себя, их план мог сорваться.

– Преследовать маньяка – все равно что щекотать хвост дракону, – предупредила Рейвен, охваченная тревогой.

– Маньяк не дракон, а трус, – парировала Блейз. – К тому же нас трое и еще злой пес.

Рейвен невольно улыбнулась.

– Под злым псом ты подразумеваешь Паддлза? Все, что мы сможем сделать с его помощью, – это утопить убийцу в собачьей слюне!

– Я его не боюсь, – сказала Тьюлип.

– Я тоже, – поддакнула Блейз. – А ты, Паддлз?

Мастиф тявкнул.

Блейз посмотрела в глаза псу и сказала:

– Покажи, как ты можешь быть плохим мальчиком.

Паддлз скривил морду и оскалился. В горле у него зародился низкий рокочущий звук, а из уголков губ начала капать слюна.

Девушки рассмеялись. Напоследок пес присел и замахал хвостом.

– Я полагаю, втроем и со злой собакой мы сможем обеспечить себе безопасность, – уже менее категорично сказала Рейвен. – Так что у тебя за план?

– Поклянешься не рассказывать Алексу или констеблю? – спросила Тьюлип.

– Если расскажешь, – сказала Блейз, – они расстроят наш план.

– Ладно, обещаю хранить молчание, – вопреки здравому смыслу согласилась Рейвен.