решила больше на него не давить и позволить ему самостоятельно дозреть до этой мысли.

Однако им удалось разнообразить свою коммуникацию, включив в нее графические сообщения. К примеру, этим утром Броуди отправил ей фотографию залитой солнечным светом скалистой вершины холма. Без слов — их они оставляли для своих вечерних звонков. С восходом же солнца они присылали друг другу снимки с камер своих телефонов — обрывки своей повседневности.

Броуди часто присылал ей изображения рассветов и закатов, туманных болот и кроликов на своей лужайке. Анне пришлось немного озадачиться ради этой игры в фотографа, чтобы Лондон казался не менее живописным, и она уже начинала осваиваться, особенно после того, как Габи поделилась несколькими советами по кадрированию и освещению.

Однажды в начале сентября, возвращаясь с работы домой, она остановилась, заметив, как раннее вечернее солнце освещает грубые кирпичи из песчаника переоборудованного склада. Она приблизила кадр и сделала угловой, почти абстрактный снимок сочетания света и тени, захватив угол чугунного окна.

Она тут же поделилась фотографией с Броуди в надежде, что он тоже отметит эту поразительную красоту форм.

Добравшись до дома и рухнув на диван, она проверила свои сообщения, где ее ждала награда — фотография пестрого фазана на заросшей зеленью тропинке. Она улыбнулась, почувствовав, как заурчало в животе. Что бы такое съесть на ужин? Снова пасту или что-нибудь из набора полуфабрикатов у нее в морозилке? Это все, на что у нее хватало сил в вопросе готовки… уже много лет, а ведь когда-то она обожала кулинарить.

В ее рутине сальса частично отвечала за столь необходимую физическую нагрузку, однако теперь она задумалась, что могла бы чувствовать себя еще менее вялой, если бы вдобавок начала обращать внимание на качество того, она складывала в свой организм. «Просто попытайся, Анна. Давай». Домашнее тайское карри — неплохо для начала. Она уже целую вечность не готовила ничего подобного.

Несмотря на большой соблазн валяться на диване с закрытыми глазами, она заставила себя встать, сходить в небольшой супермаркет неподалеку, прикупить кое-чего и вернуться домой, где, собрав ингредиенты в кучу, приступила к приготовлению. Она измельчила веточку лимонника и положила ее к мелко нарезанному луку-шалоту, который уже томился в сковородке на плите.

Только она добавила ложку зеленой пасты карри, как зазвонил телефон. Уменьшив огонь и не выпуская из руки деревянную лопаточку, Анна побежала за ним в гостиную. Это мама. Хотя бы она была не против пообщаться по видео.

На экране возникло ее лицо.

— Здравствуй, милая, — с улыбкой приветствовала она.

Анна вернулась на кухню и пристроила свой телефон на полку слева от вытяжки, чтобы бросить курицу на сковородку, не отрываясь от разговора:

— Привет, мам. Что нового?

— Ничего особенного. Просто думала о тебе. Как ты поживаешь?

Анна взяла телефон и наклонила его так, чтобы в камеру попала сковородка на плите:

— Если бы ты только могла не просто увидеть, но и почувствовать… Готовлю тайское блюдо. И мне, признаться, даже нравится.

Она вернула телефон на ту же полку и заметила, что ее мама глядит на нее поверх очков.

— Я тебя спросила, как ты поживаешь. А не чем ты занимаешься.

— А. Ну, знаешь… — Анна отвернулась, потянувшись за нарезанным перцем чили, чтобы бросить его на сковороду.

Свою строчку в этой сцене она знала наизусть: «Все в норме, жизнь потихоньку налаживается, справляюсь мало-помалу…» Она уже открыла было рот, чтобы ее процитировать, как вдруг на секунду нахмурилась и закусила зубами нижнюю губу:

— На самом деле, мам, мне начинает казаться, что этим летом я перевернула страницу.

— Мне так приятно это слышать, особенно после того случая с Гейл на день рождения Спенсера. Признаюсь, я беспокоилась, как бы это тебе не навредило.

— Да, даже несмотря на это. А вообще, может, даже благодаря этому.

Она уже рассказывала маме о своей поездке в «Брэндс-Хэтч», но теперь углубилась в подробности, объясняя, как это помогло ей встряхнуться. Прежде желания признаваться маме в своих переживаниях у нее не возникало.

Мама внимательно ее слушала и, когда Анна закончила, сказала:

— Моя хорошая, я так рада, что ты наконец решилась со мной об этом поговорить. Жаль только, что этого не случилось раньше.

Анна кивнула, сосредоточенная на готовке:

— Знаю. Я тоже.

— Как ты думаешь, что тебе помогло? Было что-то определенное?

Анна перестала помешивать, застигнутая осознанием того, что не была до конца честна с мамой. Она продолжала скрывать одну существенную часть общей картины — Броуди. Это он был катализатором всех этих перемен.

Впервые с начала их общения, ей пришла мысль о том, как, в сущности, странно — мягко говоря — вышло, что она не поделилась этим со своей мамой. Гоняя лопаткой курицу по сковородке, она пыталась собраться с мыслями. В какой-то момент история о звонке на номер Спенсера в новогоднюю ночь полилась сама собой. И вот уже мама слушала о крепком мужском плече, в которое ее дочь плачется добрые несколько месяцев.

— Думаю, все дело в этом, — подытожила Анна, — в возможности поговорить с кем-то, кто не только может посочувствовать, но и сам пережил то же самое.

Стоило ей это произнести, как она осознала, что до сих пор не была в курсе никаких подробностей об утрате Броуди, хоть и спрашивала его об этом не раз. Припомнив их беседы за последние пару месяцев, она обнаружила закономерность: всякий раз он уклонялся от ответа на вопросы личного характера, так ловко вновь сосредотачивая разговор на ней, что до сего дня она этого даже не замечала. В чем же дело? Нужно будет хорошенько его допросить при следующей беседе.

— Я рада, что ты нашла того, с кем смогла поговорить, — сказала мама. — Но разве это не то, чем занимаются группы психологической помощи?

Анна замотала головой:

— Это другое. Там было ощущение, что меня заставили: сидишь в этой грязной комнате, выкладываешь все незнакомым людям.

— А этот мужчина в телефоне. Ведь он тоже был незнакомцем?

— Да, был, — согласилась Анна, — поначалу…

— Тогда в чем же разница?

— Не знаю, как это объяснить, потому что я и сама еще не разобралась. Возможно, дело в том, что это был просто анонимный голос, безо всяких ожиданий и осуждения. Знаю лишь, что это помогло. Он помог.

Вот так, помешивая карри, Анна внезапно пришла к заключению:

— Мам, каждый, кто кого-нибудь потерял, должен иметь возможность вот так поговорить — без консультаций и терапий, хоть они и нужны. Поговорить с кем-то, кто понимает, потому что прошел через то же самое.

Лицо ее мамы просияло той же