База ещё светилась за спиной отблеском пожара, а в ночном небе уже вспыхнул мощный посадочный прожектор вертолёта, гул которого Мамонт не слышал из-за шума мотора. Машина шла низко, над самым лесом, и была невидима, прикрытая слепящим белым светом. Сейчас достаточно сделать пару кругов над базой, и никуда уже не уйти…

Однако по лучу прожектора, как по компасу, он точно определил направление, откуда мог взлететь вертолёт: расстояние, по свидетельству Афанасьева, всего пятнадцать километров, значит, только поднялся в воздух и идёт напрямую, ориентируясь по зареву пожара. Мамонт съехал с набитого следа и, заложив вираж, не разбирая дороги, пополз навстречу вертолёту, далеко стороной огибая базу. В любом случае можно подсечь наезженный путь, ведущий к основной базе охотников.

«Буран» прыгал через колодины, сзади громыхала нарта, и хорошо, что тайга была редкая и оттого светлая, так что можно двигаться, не включая фары. Только не угодить под луч прожектора! Сверкающее его пятно пронеслось по вершинам деревьев в полусотне метров от них, проревели турбины вертолёта. Мамонт взял немного правее и встал на курс, по которому только что промчалась машина: вряд ли они будут возвращаться назад этим же путём. Буквально через километр впереди замаячил просвет чуть ли не до горизонта, и скоро Мамонт выскочил на тракторный след, идущий по широкой просеке. Снегоход сразу же взял хорошую скорость, чувствуя под гусеницами спрессованный снег. Случайная эта дорога шла несколько левее, чем курс вертолёта, но теперь важно было направление и твердь под ногами.

Он гнал снегоход, иногда на ровных участках развивая скорость до сорока километров в час, чувствуя, как морозный ветер обжигает кожу, зато легче становится дышать. Намерзающий куржак всё плотнее затягивал лицо, становясь льдом, от которого трещала борода, но спасительный этот панцирь грел лучше, чем любая шерстяная маска. Он смотрел только вперёд, однако всё, что происходило сзади, виделось лучше, и каждая деталь не ускользала от внимания. Мамонт точно отметил, когда вертолёт сел на площадку базы, мысленно просчитал, сколько времени охотникам потребуется, чтобы обследовать результаты происшествия и начать его планомерный поиск. И после этого уже память фиксировала лишь этапы: вот машина вновь оказалась в воздухе, зависла — связывались по радио, должно быть, передавали приказ перекрыть «империю» заслонами на всех дорогах. Затем прожекторный луч стал шарить по окрестностям базы — искали его выходной след. Мамонт на ходу вывернул из-за спины автомат, приспособив его под правой рукой — бить придётся сразу же, по звуку, по движению, по любому шевелящемуся пятну. Вертолёт взмыл повыше, заложил приличный круг, видимо, хотели засечь свет снегоходной фары, поскольку выключили прожектор: ещё пять минут можно было уходить по прямой. Только бы не кончилась дорога! Не исчез бы просеки плотный тракторный след!

Основную базу Тойё Мамонт заметил, когда вертолёт стал кружить над незамерзшим участком речки — луч рыскал по туману, поднимающемуся от тёплой воды. В трёх километрах правее и много ниже замелькали огни среди леса, а один, ярко-красный, казалось, висит между небом и землёй. Мамонт гадал, что это могло быть, пока не осенило — буровая вышка нефтеразведчиков! Лучшего прикрытия для базы, для появления здесь техники, людей и вертолётов не придумать. Красный фонарь обозначал верхние габариты для авиации и теперь стал для Мамонта на некоторое время маяком.

Как он ни молился, просека кончилась, едва тракторный след потянул с горы в широкую речную долину с редкими островками леса. Начинался самый опасный участок, открытый и хорошо просматриваемый хоть с воздуха, хоть с земли. Вертолёт, судя по прожектору, всё ещё мотался в районе пожара, видимого даже отсюда, но в любой момент он мог начать высадку десанта на всех направлениях и дорогах «империи», кроме того, на снегоходах охотники могли выехать с буровой и перекрыть ближайшие к базе пути. И то, что они пока этого не сделали, было результатом точного расчёта Мамонта: скорее всего, его отрежут от гор, зажмут с севера и востока, поскольку южная сторона как бы перекрыта основной базой. Теперь важно было проскочить мимо буровой, и всю ночь гнать на юг. Разумеется, утром, при свете, охотники засекут след его «Бурана» на тракторном пути, но это случится только утром! Если бы сейчас потеплело, пошёл бы снег, задула вьюга!..

Маяк на вышке оставался сзади и справа, когда от буровой вышел ещё один след гусениц. Мамонт остановился на распутье — в нужном направлении лежал целинный, нетронутый снег, открытое пространство на несколько километров во все стороны — похоже, огромное болото. Хорошо набитая тракторная дорога шла от базы на восток и единственный след — на северо-запад, почти в обратном направлении. Мамонт подошёл к нарте, приподнял брезент, запорошённый снегом: оба спутника безмятежно спали!

Тем часом вертолёт наконец прекратил поиск в окрестностях базы и потянул в сторону хребта: очевидно, готовится высадка десанта. Охотники расставят людей на «номера» и с утра начнётся настоящая охота… И пока не обложили, надо вырваться как можно дальше из этого круга. Пока они проигрывают, ибо делают «слепой» обклад, не установив точно, где сейчас находится Мамонт, а завтра начнут такой же «слепой загон», пока не обнаружат его след.

Он выехал на дорогу в восточном направлении и неожиданно поймал себя на мысли, что Урал держит его, не отпускает, как родное гнездо. Было уже ясно, охотники Тойё не оставят его в покое и вряд ли теперь скоро удастся вернуться в горы, чтобы продолжить поиск входа в пещеры. Мало того, эта затея становилась опасной, ибо можно привести за собой людей с Дальнего Востока, как уже однажды притащил бандитов генерала Тарасова. Он понимал, что ему придётся вообще исчезнуть на какой-то период и, возможно, лишь весной вернуться на Урал и пойти по новому кругу, но боль от такой мысли была много чувствительнее, чем боль в груди, оставленная пулей.

Крепкая, смёрзшаяся дорога оказалась зимником, не исключено, что между двумя буровыми вышками. Сколько их стоит в «империи» Тойё? Так можно ездить по её дорогам, пока не кончится бензин. А если они замкнуты в кольцо? Если выход из «империи» только воздушным транспортом?..

Больше часа Мамонт ехал почти строго на восток, повинуясь этой чужой дороге, и искал хоть какой-нибудь поворот. Он по-прежнему не включал света, впрочем, это было и не нужно: давно пригляделся и хорошо видел в темноте. Всё-таки белый снег и яркие звёзды — это не чёрный осенний мрак. Миновав чистое болото, сквозь редкий угнетённый сосняк он увидел сначала неясные, призрачные отблески, затем отчётливое мельканье фар какой-то техники, идущей навстречу. В «империи» объявили тревогу! И это был первый высланный для перехвата наземный дозор!

Мамонт резко свернул в сторону и, повинуясь не рассудку, а сосредоточенному внутреннему чутью, заложил по лесу большой круг, выехал обратно к своему следу и залёг возле него, как опытный, стреляный зверь. Через несколько минут на зимнике показался вездеход ГТТ — гусеничная машина, напоминающая мыльницу. Имея возможность хорошей скорости, ползла как гусыня, переваливаясь с боку на бок, — значит, искали, высматривали следы. Мамонт затаил дыхание. Вездеход проехал место, где он свернул с дороги, сбавил ход и развернулся, высветив фарами след снегохода. Из кабины никто не появлялся, похоже, совещались, либо докладывали по радио. Через минуту свет потух, дизель урчал на малых оборотах, выпуская столб дыма в смеси с паром.