– Господин генерал-майор, – Олег осторожно окликнул начальника, – как обстановка?

– Глянь сам, не очень мне это нравится. – Балакирев отошел от перископа, освобождая место.

Оптика приблизила орду настолько, что можно было различить не только отдельных всадников, но и солнечные блики на кривых саблях. И еще увидел Шергин, как то тут, то там среди кочевников мелькали люди в темной одежде с лицами, закрытыми черными платками.

– Мне кажется, столкновения не избежать, – сказал Олег. – Орду ведут те же, что напали на нас ночью.

– Согласен, мне кажется, самое время привлечь силы полковника Дик-Берта, – сказал генерал и нажал на пульте одну из кнопок.

Немедленно прибежал посыльный. Балакирев написал несколько строчек на листе бумаги, приложил к нему личную печать и, вложив в конверт, запечатал сургучом.

– А вот теперь, господин старший прапорщик, – обратился генерал к Олегу по званию, – вы увидите основную мощь нашего бронепоезда, которую мы не имели возможности предъявить этим варварам раньше. Поднимитесь в свою башню и наблюдайте за хвостом состава.

В глазах у Балакирева прыгали чертики, на лице играла коварная улыбка.

С боевой позиции весь состав просматривался великолепно, и Олег, устроившись удобнее во вращающемся кресле, приготовился к представлению. Ждать пришлось недолго. Бронированный вагон в самом хвосте поезда, который Олег вначале принял за подсобный, стал трансформироваться. Листы стали, прикрывавшие крышу, разъехались в стороны, вслед за ними сложились боковые щиты, освобождая двухствольную башню, похожую на орудия главного калибра линкора. Шергин на глаз определил, что стволы как минимум калибром 400 миллиметров. Казалось совершенно невероятным, что такая махина может дать залп с железнодорожной платформы, не разрушив ее отдачей. Но все быстро объяснилось. Пушки развернулись в направлении кочевников, и одновременно с этим поезд остановился. Из платформы главного калибра выдвинулись гидравлические опоры и намертво зафиксировали ее на откосах железнодорожного пути.

Олег никогда в жизни не видел залпа из таких орудий. Когда небо раскололось невероятным грохотом и по составу пошла судорога, которая для любого поезда могла оказаться смертельной, Шергин успел только вжаться в кресло и закрыть уши ладонями. Унося с собой килограммы металла с лейнеров, в небо устремились снаряды. Как только первый шок прошел, Олег поднес к глазам бинокль, старясь определить урон, нанесенный кочевникам. Над далекой толпой варваров раскололось небо, фугасы накрыли войско с первого залпа. Последовали второй и третий залпы, уже не кажущиеся Олегу такими чудовищными. Снова обрушился на всадников металлический ливень, кроша людей и коней в кровавое рагу. Даже в бинокль было видно, что войска кочевников отхлынули от бронепоезда, как волна от берега. Поезд постоял еще несколько минут, командир убедился, что враг передумал нападать, и отдал приказ к началу движения. Платформа главного калибра раскрепилась, команда начала чистку орудий, а поезд тем временем плавно тронулся в путь, вперед к границе с Цадом.

– Не кажется ли тебе, Олег, что огневая мощь нашего состава излишня? – первым делом спросил Лано, когда Шергин вернулся в купе, освободившись от вахты.

– Начальник отдал приказ главным орудиям, – сказал Олег. – Орда неслась на нас, и не останови мы ее, нам бы уже ничего не помогло.

– У вас в крови варварские компоненты играют, – прервал его Батрид. – Неужели нельзя было договориться с этими людьми, ведь это простые жители Пустоши?

– И заодно и с темными всадниками? Войском вашего Трато, или как-там-его-черта зовут?

– Беру свои слова обратно, – немедленно отреагировал профессор. И уже спокойно спросил: – Надеюсь, убили многих?

– Достаточно, чтобы отбить у них охоту нападать на бронепоезд. Уж слишком он большая мишень, легко найти. Когда мы шли одни, им было сложнее.

* * *

Ветер нес местное перекати-поле вдоль рельс. Состав медленно сбрасывал ход перед мостом, где Лано и Олег должны были сойти и ждать караван зингов. Балакирев очень сожалел, что Олег покидает экипаж, предлагал ему постоянное место на бронепоезде. Но в конце концов согласился с потерей, наградил Шергина медалью «Герой бронепоезда «Маршал Гронд» с бантом и выделил из резервов состава палатку и сухой паек на несколько дней на тот случай, если караван не прибудет вовремя.

Долго еще Лано и Олег смотрели вслед темной громаде бронепоезда, уходящего в сторону горного массива Цада, уже слегка виднеющегося в прозрачном воздухе Пустоши.

– Ну что, будем готовиться к встрече? Насколько точно прибывает ваш караван? – спросил Шергин, рассматривая узкоколейку, по местным меркам узкоколейку, которая тянулась к далекому горизонту перпендикулярно основной, широкой, колее.

– Я думаю, они должны быть точны. Здесь, на пересечении путей, они обычно устраивают что-то вроде ярмарки, им надо продать свой нехитрый товар, – глядя на уходящие за горизонт рельсы, ответил Батрид.

– А кому они его продадут? Нам, что ли? – пожал плечами Олег.

Он тоже, прищурившись, вглядывался в даль, надеясь увидеть прибывающий рельсовый караван.

– Вот это и определяет точность их прибытия. Как сказал антиквар, из Цада придет состав с покупателями в определенное время. А ты почему-то все время пытаешься спорить со мной. – Батрид оторвал взгляд от узкоколейки. – Что-то не так?

– Да нет, простите, просто устал от военной службы, – вздохнул Олег. – Да и устал я от неожиданностей и войны с дикими племенами.

Но все равно, несмотря на то что зинги должны вот-вот прибыть, пришлось устроить лагерь. Его решили разбить на возвышенности, не спускаясь к узкоколейке, идущей в ложбине под мостом основной дороги. Дуду с удовольствием помогал, таскал пайки, время от времени тряс коробками и внимательно прислушивался к звукам внутри. Потом он стоически охранял склад провианта от наглых ящериц, которые немедленно зашуршали на коробках с едой. Впрочем, все кончилось без кровопролития. Потом развели костер из тонких веток перекати-поля, которые натаскал мартыш. Вечер провели за чаем и беседой ни о чем. А утром людей разбудили странные звуки.

Низкое раннее солнце окрасило Пустошь в розовые с голубым цвета. А в утренней тишине, не нарушаемой щебетом птиц, раздались вопли верблюдов. Здешние верблюды, почти черного цвета, были впряжены в низкий состав с открытыми платформами. Около двух сотен горбатых животных тянули поезд вперед медленно и гордо, развернувшись веером, насколько позволяла упряжь. Верблюды шагали и время от времени оглашали пространство истерическими воплями. Видимо, так они развлекались. Через двадцать минут состав приблизился к переезду и остановился. Запахло животными, нечистым человеческим жильем и неведомыми специями, словно состав был гружен тоннами ароматических трав. Обитатели странного поезда соскакивали с платформ, споро разворачивали шатры, распрягали и треножили верблюдов. Пустошь наполнилась гамом, суетой и неразберихой. Не успели Олег с Батридом спуститься вниз, как лагерь был уже обустроен, женщины в пестрых длинных платьях готовили еду и шлепали расшалившихся малышей. Вокруг лагеря словно по мановению волшебной палочки вырастали кучи мусора. Суровые мужчины в черных костюмах сидели вдоль вагонов и отрешенно смотрели в пространство, дымя большими трубками, набитыми смесью табака и местных трав.