Настя еще минут пять смотрела в одну точку, как будто ждала, что машина вернется, из нее выйдут все, радостно пожмут друг другу руки и разойдутся… Потом она вспомнила, что говорил ей в самолете Олег. Он несколько раз повторял это и заставлял повторять ее. Тогда они смеялись, называя это «инструкцией пастору Шлагу»… Настя покрепче прижала сумку с дневником Дрожжина и пошла искать телефон…

Джип выехал на основную трассу, но вскоре с нее свернул. После еще нескольких поворотов и блуждания по узким улочкам дачных поселков они остановились перед высоким свекольного цвета забором.

Савенкова больше бы удовлетворило, если бы в начале пути им завязали глаза. Это бы означало, что их намереваются обыскать, допросить, выпотрошить, запугать и… отпустить. Но, очевидно, похитители готовили для них другой конец…

В коттедже их разделили – Олега повели в подвал, а Савенкова сопроводили в гостевую комнату на первом этаже. Диваны, камин, за окном мощная решетка и полузакрытые ставни… По всему было видно, что Карина и его бригаду интересует прежде всего Олег. Встречавшие его обитатели коттеджа не скрывали своего восторга, злорадства и предвкушения мести. Особенно многообещающе горели глаза у хромого парня с лицом кавказской национальности.

Савенков довольно долго оставался один. Его не заперли, не связали. Только изъяли из карманов все лишнее – летом это не так сложно. Карманов мало.

Вошедший через некоторое время Карин старался избегать прямых взглядов. Но в его суетливых жестах чувствовалась досада, злость, неуверенность и страх. Если бы в вещах Олега Крылова он нашел дневник Дрожжина! Но раз его нет здесь, значит он где-то в другом месте. И почему Савенков молчит? Не возмущается, не требует срочно освободить? Или время работает на него? Он ждет момента, когда можно будет начать диктовать условия ему, Карину, который так удачно захватил его в аэропорту? Так кто кого взял в плен, кто кого держит на крючке?

– Ты сам, Игорь, понимаешь, как мне неприятен этот разговор. Но не я первый начал враждебные действия. Ты направил ко мне своего человека. Он на Камчатке убил моего заместителя. Похитил некоторые документы… Давай ту тетрадочку вернем, накажем твоего Олега и мирно разбежимся…

– Хороший план… Меня, Карин, вот что интересует – генерал Баскаков где-нибудь здесь, наверху? Очень хотелось бы с ним пообщаться.

– Какой Баскаков? Откуда ты знаешь?

– Отвечаю сразу на второй вопрос – ты сам мне о нем сказал… Кстати, Карин, твои ребята у меня визитку забрали. Там маленькая коробочка есть – «щекотунчик» называется. Как услышит работающий рядом микрофон – дрожать начинает. Боится.

– Ну и что?

– Когда я у тебя в кабинете был, она страшно дрожала. У тебя там микрофонов не было?

– Нет. Проверяю периодически…

– Значит у меня был… Точно, Карин, у меня с собой магнитофон был. И про Баскакова все записал, и другие твои откровения.

– Не говорил я тебе о Баскакове!

– Верно… ты говорил о неком Илье Константиновиче. Но странное дело, у моего друга майора Тучкова есть знакомый генерал Баскаков. Так тот тоже Илья Константинович. И он очень не хотел, чтоб майор твоим «Дронтом» занимался… Ты знаешь, где сейчас Тучков?.. Нет. А я знаю… В том дневнике Дрожжина тоже много о тебе и о Баскакове написано. Ты знаешь, где этот дневник?

– Нет.

– А я знаю… Ты, Карин, вот что – сходи посмотри, чтоб с Олегом там ничего не случилось. И еще – принеси сюда хороший телефон. С громкой связью.

– Для чего это?

– Ты иди, Карин, выполняй. И не бойся. Пока все это для твоей пользы.

Карин послушно встал и, пожав плечами, направился в холл. Он проделал это неторопливо, сохраняя маску превосходства – мол, куда ты, Савенков, денешься… Первый тайм был пока выигран – в ближайшее время их бить – убивать не будут. Надо сохранить темп…

Вернувшись с телефонным аппаратом, Карин подключил его, проверил и уселся на диван, положив руку на трубку.

– Учти, Савенков, я сразу прерву разговор, если… Куда собираешься звонить?

– На Петровку. Генерала Дибича знаешь? Мой старинный друг… Что ты так побледнел, Карин? Уверяю, что это в твоих интересах. Если я сейчас не позвоню, будешь ночевать в очень неуютном месте.

Савенков отвел руку Карина и начал набирать номер, предварительно включив громкую связь.

– Дибич? Привет тебе.

– Савенков?! Что это за цирк ты устроил? Час назад твоя Анастасия звонит. Говорит, что тебя с Олегом бандиты схватили. Говорит, что ко мне едет. Что у нее документы важные есть… ты где?

– Все в порядке. Ты попроси ее молча у тебя в приемной посидеть и нас подождать. И пусть все документы у себя держит. Мы едем к тебе… А уж если нас через полтора часа не будет, пусть говорит все.

– Понял. Ждем полтора часа.

– И чаем ее напои, Дибич. Она прямо с самолета…

Савенков положил трубку, взглянул на часы и заторопился:

– Готовь, Карин, машину. Можем не успеть. Представь, на пробку в центре нарвемся и крышка твоему «Дронту». Да, черт с ним. Тебе – крышка!

Карин вдруг вскочил и попятился к двери, закрывая ее своим телом. Рука его окунулась в карман и быстро появилась вновь, уже с пистолетом.

– Не выпущу! Не могу… Обещай, что все документы уничтожишь. И что ничего на Петровке не скажешь.

– Уничтожать пока ничего не буду, но и говорить ничего не стану. Обещаю… Не тяни, Карин. Время – деньги… Вернее, для тебя; время – жизнь… Кстати, ты своему Баскакову много обо мне рассказывал?

– Почти ничего. Он знает, что есть у меня такой старый знакомый. Что Тучков, возможно, к тебе шел, когда…

– Когда он дал команду его убить. Дальше.

– Все.

– Знаешь, Карин, познакомь меня с ним. Представь дело так, что я мог бы быть ему полезен. Ладно, едем! В машине договорим. Надо спешить!

– Нет, Савенков, нет, – Карин прижался к двери и вытянул руку с пистолетом. – Так не пойдет… Поклянись!

Со стороны это могло бы выглядеть как фарс или трагикомедия… И где это он слово такое выдумал – «поклянись». Это что-то устаревшее. Сцена из провинциального театра. Кто сейчас всерьез клянется? Смешно…

И это было бы смешно, если бы не дрожащий перед глазами ствол, если бы не шальной, затравленный взгляд Карина.

Савенков встал и, приложив правую руку к груди, произнес торжественно с чуть уловимой иронией:

– Клянусь… В ответ на твою, Карин, полную откровенность и на немедленное прекращение твоих… неправильных действий я клянусь не передавать информацию о тебе ни в один из известных мне правоохранительных органов… Порядок? Поехали, Карин, время не ждет. Тащи наверх Олега и поехали…

Олег не принимал участия в разговоре. Он в одиночестве расположился на заднем сидении джипа, внимательно слушал и периодически растирал ноющую ногу. Там в подвале было много крика, угроз, однотипных вопросов о тетрадке Дрожжина, о Николае и Насте. Но не били. Очевидно, таков был приказ Карина – пока не бить. Лишь однажды сорвался Тигран – подвел кавказский темперамент. И обида… Закон кровной мести… Обрезком трубы по бедру. Хорошо, кость не перебил…