***

– Рузанна, черт бы тебя побрал, ты что такое творишь?! – Виген не заботится, что их могут услышать. Сплетни и пересуды среди сотрудников его волнуют меньше всего. Мужчина на взводе. Его колотит от едва сдерживаемой ярости, рвет на части.

Этим утром его разбудил звонок перепуганной не на шутку секретарши. Девушка чуть ли не плакала, умоляя его приехать как можно скорее. Тогда Виген понял: Рузанна перешла к новой тактике...

Схватив родственницу за предплечье, тащит ее за угол подальше от любопытных глаз. Вести её в свой кабинет бессмысленно, там еще со вчерашнего вечера орудуют аудиторы. Он уже предчувствует, чем все это закончится, видит приближающийся крах своей карьеры. Но он не допустит, чтобы эта меркантильная сучка – его дражайшая кузина, в очередной раз вышла сухой из воды!

– Отпустит меня, – шипит змея, резко выдергивая у него свою руку. – Совсем обезумел? Последние мозги пропил?

Знает тварь, куда бить нужно. Точно в больную мозоль попадает, ковыряет наманикюренными пальцами.

– Ты еще не знаешь, каким безумным я могу быть, – не реагирует на ее выпад. Припечатывает ее спиной к стене, выбивая воздух из лёгких и с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить. Марать руки о такую падаль – последнее, чего он сейчас хочет. – Ты что Арсену наговорила? Откуда взялась эта проверка?!

Тонкие губы женщины растягиваются в хищной ухмылке, а карие глаза загораются триумфальным блеском.

Сучка! Да она смеется над ним...

– В чем дело, братик? – изображает саму невинность. – Боишься, что он узнает о твоих махинациях? Так поздно спохватился, раньше надо было об этом думать, когда воровал у него прямо из-под носа!

– Ты прекрасно знаешь, что я этого не делал, – рычит сквозь зубы. Руки так и тянутся вдавить ей горло и держать, пока не захлебнется собственным ядом. Он лучше до конца своих дней будет гнить в тюрьме за убийство, чем позволит изворотливой твари и дальше собой манипулировать.

– Я? – снова гримаса удивления на лице. – Да что ты? Ведь все операции производились исключительно с твоего компьютера. Это твоя подпись стоит во всех липовых накладных. И это на твоем счету лежит вся недостача по текущему проекту. Так что, – толкает двоюродного брата в грудь и воинственно распрямляет плечи, – виноват только ты один, Вигенчик. Прости...

– Дрянь!

Замахивается и бьет ее по лицу. Сильно. Наотмашь. Так, что голова Рузанны отлетает и с глухим звуком ударяется о стенку.

– Думаешь это сойдет тебе с рук?! – делает шаг и одной рукой обхватывает ее лицо, пальцами в кожу впивается, оставляя на ней синяки, а а второй держится за волосы.

Ее лицо искажается от боли.

А он смотрит глазами безумца.

Впрочем, Виген уже давно сошел с ума.

Три месяца и семь дней назад. Когда эта сука только начала свою мерзкую игру...

– Сука ты. Подлая, лживая сука... Смотрю на тебя и не пойму, что ты за тварь такая? Думаешь я позволю тебе и дальше со мной в эти игры играть? Ошибаешься, детка! Ты еще не знаешь, с кем имеешь дело. Ты не знаешь, на что я способен!

Она жмурится от боли. Вцепившись ему в кисть, царапает длинными ногтями, пытается вырваться. Напрасно.

Ее слезы его не трогают. В отличие от Арсена он уже давно научился различать, когда Рузанна притворяется, а когда искренна. Последнего, как он знает наверняка, за ней вообще не водилось.

– Отпусти, – еле выдавливает из себя, борясь со скалой. – Нас увидят...

– И пусть! А еще лучше пусть сюда придет Арсен и послушает, какую он змею пригрел у себя на груди. Хватит с него твоего притворства, надоело. Ты больше не выйдешь сухой из этой ситуации! Я всё ему расскажу, все о тебе выложу. Слышишь? Все!

Виген не кричит. Нет.

Когда человек уверен в себе и своей правоте, ему не нужно повышать голоса. Он говорит спокойно. Медленно сцеживая слова сквозь зубы. Но так, чтобы холодный пот стекал по позвоночнику. Чтобы душа от страха в пятки уходила.

Разжимает пальцы и отталкивает, даже прикасаться к ней ему противно.

А она с трудом на ногах стоит. Прислоняется к стене, держится на горло. Еле дышит.

Но в глазах ни капли раскаяния, ни единого проблеска страха.

Ничего.

– Давай! – выходит совсем тихо, хрипло, но и этого достаточно, чтобы удивить Вигена. – Иди! Расскажи ему обо всем, – взгляд дикий, как у разъяренной тигрицы. – Только не забудь поведать ему о том, что ты сделал за неделю до его свадьбы! Ох и интересно ему будет послушать, как ты ее в пьяном угаре насиловал... Давай же, чего ждешь?! Вперед и с песней!

Его ведет.

Отшатывается, не сводит с нее застывшего взгляда.

Не верит.

– Ты совсем из ума выжила?! Что за чушь ты несешь?

А самого трясет, как на морозе. Тошнота бесконечными волнами к горлу подкатывает. Тупая ноющая боль вспыхивает в затылке огненным цветком, давит на мозг, лишая способности думать.

Это же неправда!

Такого быть не может...

Не он мог так с Лианой...

НЕ МОГ!

Только не с ней...

Под ногами будто бездна открывается, засасывает его, пожирает голодным зверем.

Смутные, размытые туманом кадры проносятся в голове, оплетая грудную клетку липкой паутиной. Образ Лианы... девушки из его снов, самого прекрасного создания, какое только создано богом... встает перед глазами, сквозь оглушающий набат собственного пульса до него долетают слабые стоны протеста.

– Арсен... Пожалуйста, позвони Арсену... Пусть он заберет меня отсюда...

Он слышит ее.

Это ее голос!

Виген узнал бы его из тысячи.

Неужели...

– Что? Вспомнил? Уже не такой смелый, да? Испугался? – Рузанна улыбается, подходит к нему и заглядывает в ошалелые глаза кузена. – Конечно же испугался. Знаешь ведь, что Арсен убьет тебя. Ради своего бесценного Цветочка он уничтожит любого, – выплевывает с отвращением. – Но я готова тебе помочь. Я ничего не скажу брату, не покажу ему несколько очень интересных снимков с тобой и Лианой в главной роли...

– Фото? – Ужас вгрызается в сердце жуткими клешнями. Вокруг пелена. – К-какие фотографии?

– Те самые, на которых ты Вигенчик весело проводишь время с нашим милым невинным ангелом, – а в глазах ненависть лютая. – Но я обещаю этого не делать, не стану еще больше ломать тебе жизнь. Ты просто будь хорошим мальчиком, делай, как я говорю и тогда Арсен ничего не узнает.

Хлопает его по плечу и обходит, словно ничтожное препятствие на своем пути. Одно из многих.