Это всего лишь знак благодарности от меня и моей семьи. Мы не в силах выразить, как много значил ваш самоотверженный поступок для нас и народа Скандьи. Мы надеемся, что и Звезда и ящичек напомнят вам и в добрые времена, и в худые, что есть среди нас те, кто сможет оценить честь и самопожертвование, особенно столь дорого обошедшиеся.

И внизу нехитрая подпись: Эрик Густофсен.

Посол Джордж положил на стол другой большой плоский конверт.

— Это официальное заявление Скандийской Ассамблеи.

— Не могу сказать, что предчувствовал что-либо такое. — Ван и впрямь ожидал, что обещания, о которых он читал двумя месяцами раньше, будут скоро и благополучно забыты.

— Вы произвели большое впечатление, командор. Большое впечатление.

Ван возвратил ящичек в его картонное вместилище. Заявление он прочтет позднее. Бросил взгляд в окно. Снег снаружи стал падать еще тяжелее.

— Откуда вы знали, что должно случиться? — спросил Джордж. — Я изучал расследование РКС, ту копию отчета, что передана министерству. Но там нет ни слова о том, откуда у вас такие сведения.

Не было ничего и в итоговом отчете, который читал Ван, и никто не говорил с ним, по меньшей мере, он такого не помнил. У него, правда, не имелось понятия, не было ли допроса в трансе, но в итоговом отчете об этом не упоминалось.

— Я не знал ничего, — ответил Ван, — за исключением трех вещей. Ряд официантов в кельтирском посольстве порядочно смахивал на бывших военных. Кельтирская военная атташе сообщила мне, что все они прошли тщательную экранную проверку. А затем я увидел официантов на траве, где было совсем мало народу, но откуда удобно открывать огонь. Единственной настоящей мишенью мог бы стать только премьер. Он был единственным незаменимым из всех. — И Ван пожал плечами.

— Почему вы придали значение экранной проверке?

— Потому что кельтирская командир — профессионал, а единственный способ, которым они могли пройти такую проверку, была дупликация, что означало присутствие клонов.

— Вы имеете в виду… кто бы это ни сделал, ему понадобилось дуплицировать клоны каждого убийцы, так, чтобы один был запрограммирован на прохождение экрана, а другой…

Ван кивнул.

— Это единственный способ решения задачи. Программируемые клоны — это чистая доска. То есть программа входит в них прочно. И нельзя повлиять на нее, не уничтожив их. — Еще говоря это, Ван пожалел, что не удержал этот вывод при себе, и решил больше ничего не открывать. Да, собственно, мало что еще и было-то.

— Кто…

Он пожал плечами.

— Об этом я не могу даже догадываться. Вы могли бы найти мотивы для кого угодно. Я скептически отношусь к мысли, что это дело рук ревенантцев, так как думаю, что они использовали бы другой генетический образец. Но тогда они могли бы рассчитывать, что каждый так подумает. Я просто не знаю.

Посол Джордж улыбнулся.

— Это нечто — раскидывать мозгами, пока все происходит.

— Мне повезло. Или, возможно, нет.

— Сомневаюсь, что это чистое везение. — Посол поднялся. — С удовольствием поговорил бы с вами еще, но надеюсь, мы увидим вас на обеде или ланче в один из дней до вашего отлета.

Командор поднялся, не забыв подобрать коробку и конверт.

Снаружи ждал Майне, державший его пожитки. Ван не сделал ни движения, чтобы принять их, а потянулся за шинелью.

— Вы не хотели бы связаться с сетью?

Ван послушался его и подхватил коды общего доступа сети посольства. Но не те, которые требовали особых проверок. Он также смог ощутить, что за его кодами установлена слежка. С этим ничего нельзя было сделать. Он запер их в памяти.

— Коды у меня.

— Хорошо. Пошли в ваше пристанище. — Когда они возвращались по главному коридору, Майне добавил: — Мы убрали все личные записи и замечания в вашу квартиру. Надеюсь, что там все, но… видите ли, у нас не так уж много места…

— Понимаю. Никто не знал, когда я вернусь, и вам пришлось безотлагательно приступать к делу.

Ван не беспокоился насчет фондов. Как только его персональный счет достигает известного уровня, избыток автоматически переносится на счет на Сулине под кодом ВКА. Папа Кикеро также имеет доступ к этому коду. Ван позаботился об этом, чтобы позволить отцу продолжать благоразумные и выгодные инвестирования в пользу сына, чего, безусловно, не может делать офицер, перемещающийся из системы в систему. По дороге, да и на квартире, Ван не испытывал настроения говорить, и было ясно, что Майне готов вернуться к своим обязанностям. После того, как командир покинул Вана, тот оглядел квартиру. И сразу понял, как ни опрятно все выглядело, что здесь производили обыск и, вероятно, не один. Разумеется, этого и следовало ожидать в подобных обстоятельствах.

Он поглядел в окно, снег все еще падал. Испустив глубокий вздох, Ван устроился в кресле в гостиной. Надо было привыкнуть к новому положению. Это все, что он пока мог сделать. Кроме этого и того, что ему приказано доложить о себе в Новом Ойсине для отчисления со службы и оформления пенсии, у него не имелось ни малейшего понятия, что ждет впереди. Он никогда не думал, что окажется в отставке так скоро и таким молодым. Даже три месяца спустя Ван по-настоящему не мог в это поверить, и у него не было настроения обдумывать будущее во время реабилитации, когда каждый день так изнурял.

Все, что с ним стряслось, казалось почти сюром, но он был уверен, что это не просто его личная реакция или последствия травм. Раскроется ли когда-нибудь, что по-настоящему случилось в кельтирском посольстве, это другой вопрос. И вопросы, что случилось с «Коллинзом» и «Фергусом», тоже пока оставались без ответа. Ван нуждался в ответах, жаждал их; но жажда знать и способность добыть знания это совершенно разные вещи.

Он опять взглянул на поздний весенний снег и непроизвольно задрожал.

Незадолго до полудня, в тридень, в десятый раз за минувший час, Ван поглядел из окна гостиной в своей посольской квартире. Влажные крупные хлопья снега все падали и падали, то чаще, то реже. Не выполняй он строго свою программу упражнений, еще больше бы извелся от почти полного безделья.

Ван отвлекся от голопроекции полного отчета РКС о происшествии в День Независимости. Ему пришлось настоять, чтобы Майне сделал этот текст доступным ему, предположив, что, несмотря на его текущий статус касательно дипломатических допусков, было бы сочтено не вполне подобающим для героя Республики Тары, что он не способен прочесть отчет о своем же собственном поступке. Майне согласился нехотя, но при условии, что Ван лишь прочтет это по сети посольства и не распечатает твердую копию.

Невзирая на все его усилия, отчет РКС не пролил нового света на события. Там обнаружились кое-какие новые факты, например, что на складе коммерческого района в Вальборге найдено брошенное устройство для клонирования и перечень материалов и обычных биосредств, идущих оттуда на предприятия Вальборг Биологика. Но, согласно следователям РКС и цитируемым документам вальборгской полиции, ни один из следов никуда не вел. Компания основана пятью годами ранее неким Дартиганом Дюма, гражданином Кешмары, и присутствовало разрешение сил безопасности Рукава Галактики. Официальные власти Рукава указали, что средства поступили из кешмаранской службы проверки Коммерческого Кредита и, не пролетев пол-Рукава до Кешмары, не было способа разыскать начало цепочки. Но даже и тогда, как подозревал Ван, не удалось бы взять верный след. Операция была свершена способом, указывавшим на обильные ресурсы, пожалуй, правительственные, но такое заключение лишь промелькнуло. Конечно, в докладе не упоминалось ни о «Коллинзе», ни о «Фергусе».