– У нас оставалось только два одеяла, – зло ухмыльнулсяФеликс. – Если погибнет ещё кто-нибудь, он останется без покрытия.

Все промолчали. Юлия помогала нам, как мужчина. Она вообщевела себя очень мужественно. Леонтий Яковлевич устало вытер лицо и уселся втени дерева. Феликс подошел к нему и сел рядом.

Юлия посмотрела на них и обернулась ко мне.

– Что происходит, Роман? Кто мог убить Аллу и её друга? Ктоэто сделал? Ты кого-то подозреваешь?

– Я ничего не понимаю. Ибрагима ударили ножом, а Аллуотравили. Я действительно не понимаю, кто это мог сделать. И главное – зачем?

– Феликс поругался с Ибрагимом. Ты же видел, что ониподрались, – тихо напомнила мне Юлия.

– Из-за этого он его прирезал? А при чем тут Алла? И как онмог её отравить? Чем? Он носит яд с собой? Для чего?

– Но здесь больше никого нет. Может, это Дебольский? Емубыло неприятно, что все узнали о грехах его молодости. Может, он просто нехочет, чтобы мы вернулись в Москву. У него имидж респектабельного политика.

– Не знаю, – я посмотрел на сидевших под деревом Дебольскогои Феликса, – я ничего не знаю и не понимаю. Но кроме нас здесь никого большенет.

– А если наши носильщики вернулись?

– Ты же их видела. Они не способны на такое убийство. Темболее подойти к Ибрагиму. Их уже давно здесь нет.

– А если наш проводник? Может, он притворился погибшим? Мыже не умерли от его перебродившего зелья?

– Он не понимал толком даже английского и тем болеерусского. Но если хочешь, ты сможешь его увидеть. Мы его видели. Стервятникирастащили половину, но остальная половина ещё гниет в лощине. Хотя я личносмотреть не советую. Ужасное зрелище. А запах такой, что ты потом неделю небудешь есть мяса.

– Не нужно, – попросила она, – ничего больше не говори.

– Скоро прилетит вертолет, – сказал я, – ты не волнуйся. Ядумаю, ничего страшного больше не произойдет. Во всяком случае я не допущу. Довечера я не засну, а вертолет прилетит через два или три часа. Если бы не гнидаФеликс, мы бы давно отсюда улетели.

– Я тоже об этом подумала. Он отправил нас на верную смерть.Ты думаешь, это он убил Ибрагима? Ведь кроме него этого никто не мог сделать.

– Не знаю. Когда вернемся, поговорим. А пока не знаю. Идипод дерево. Сейчас самое жаркое время. Под солнцем все шестьдесят градусов, а втени сорок пять. Иди под дерево. А я немного похожу вокруг. Нужно бытьосторожнее.

– Ты молодец, – убежденно сказала она, – мне кажется, тыединственный стоящий мужчина в этой компании.

– Даже с учетом моей вечеринки в Каннах?

Она улыбнулась и, кивнув мне, направилась к дереву. Япроверил свой карабин и пошел в обход. Мне важно было понять, что здесьпроисходит. Стервятники летали над лощиной, я видел их тени. Где-то кричалиживотные. Один раз я услышал трубный рык слона и очень удивился. Как онпродирается сквозь эти заросли или непроходимые леса? Вообще, непонятно, какмогли выжить на острове слоны. Или носороги.

Я не верю в мистику. В домовых, чертей, привидения,призраки. И я не верил, что в этой долине может быть какой-то призрак, которыйотравил воду в чайнике и ударил ножом Ибрагима. Я был абсолютно уверен, что этомог сделать только человек. И если учесть, что никого кроме нас в этой долинене было, то убийцей мог быть только один из нас.

Солнце светило так, что, казалось, расколет мне череп. Средивещей, которые погибли под ударами носорога, были и наши панамы. Я досталносовой платок, чтобы как-то защитить голову, соорудить подобие защиты, нопонял, что это бесполезно. И вернулся под тень дерева.

– Нашел очередного носорога? – лениво поинтересовалсяФеликс, открывая глаза, когда я к ним подошел.

– Иди к черту, – сказал я ему.

– Не смогу его найти. Под этим солнцем даже черт не выживет.Где вы оставили наши фляги? Ужасно хочется пить.

– Выпей из чайника, – зло посоветовал я ему, – как разляжешь рядом с Аллой. И нам будет легче. Мы останемся трое и не будем никогоподозревать.

– Злой ты человек, – примиряюще сказал Феликс, – стоишь сосвоим карабином и говоришь мне гадости. А я тебе даже не припоминаю, что ещёсегодня ночью ты рассказывал, как «кувыркался» с моей женой. Или уже забыл?

И тут я не сдержался.

– С твоей женой «кувыркались» и остальные. Только они нетакие порядочные, как я.

У него сверкнули глаза. Я понял, что никогда не подставлюему свою спину, как Ибрагим. Честное слово, в его глазах была такая ненависть.Но его винтовка лежала в стороне, а мой карабин был у меня в руках. И поэтомуон только сверкнул глазами.

– Сволочь ты, Роман, – убежденно сказал он, облизнувпересохшие губы. – Ничего, мы с тобой посчитаемся в Москве. Там ты будешь безсвоего карабина.

– Довольно, – поднялся Дебольский, – вы сейчас договоритесьдо того, что начнете стрелять друг в друга. И насчет воды Феликс прав. Мы с нимпойдем за водой и принесем фляги. Возьми свою винтовку, Феликс.

– Может, я останусь здесь, а вы пойдете с Романом? –предложил Феликс.

Леонтий Яковлевич посмотрел на меня, потом на Юлию. Инаконец на Феликса.

– Нет, – сказал он, – Роман должен остаться здесь. У нас дватрупа, а под таким солнцем они скоро начнут разлагаться. И их запах привлечетсюда столько хищников, что нам понадобится все его умение. Ему лучше остатьсяздесь, чтобы отбиваться от возможного нападения хищников. И он будет охранятьнаш телефон. А госпожа Ивченко останется с ним. Возьми свою винтовку, Феликс,мы пойдем за водой. Надеюсь, с нами ничего не случится.

– Пойдем, – согласился Феликс.

Он забрал свою винтовку, и я внутренне напрягся, как будторядом со мной появилась опасная змея. Дебольский тоже взял свою винтовку, хотяс таким зрением лучше не носить оружия, можно попасть в своего напарника.

Они и пошли в сторону зарослей. Я проводил их долгимвзглядом. Они скрылись в зарослях. Юлия тоже посмотрела в их сторону.

– К нам могут полезть хищники? – уточнила она.

– Ещё как могут. – Я принес карабин Ибрагима и протянул ей.– Ты умеешь стрелять?

– Никогда в жизни не стреляла.

– Научишься, – кивнул я, – нужно нажимать на курок. Ондвенадцатизарядный, тебе ничего особенного не нужно делать. Встань, я тебепокажу.

Она поднялась, и я протянул ей карабин. Мы сделали нескольковыстрелов. Я чувствовал запах её волос. Они пахли парфюмом даже после трех днейв лесу. Но я понял, что помощник из неё никакой. Она никогда не научитсястрелять. Зато сможет отпугивать птиц. Я опустил карабин, и она повернулась комне.