Ренн тряхнула его за плечи:

– Торак, очнись! Прошу, вернись ко мне!

Дарк подсвечивал Ренн лучиной, при слабом свете было видно, что рука Торака сжата в кулак.

Дарк пощупал его шею под подбородком.

– Жив, но души где-то далеко. Он в трансе.

– Отправил блуждать свои души, – сказала Ренн и припомнила, как возле рябины у нее появилось странное чувство, будто Торак совсем рядом.

У Торака на губах выступила пена, а на правой щеке запеклась кровь.

– Что у него в кулаке? – спросил Дарк.

– Какая разница? – огрызнулась Ренн.

– Это какой-то камешек. Посмотри, похоже, он выковырял его из ствола, вот отсюда. – Дарк втянул воздух сквозь зубы. – А он тяжелый, я чувствую – в нем заключена большая сила. Ренн, я думаю… Я думаю, это осколок Звезды-Молнии!

Ренн перевела взгляд с Торака на тускло-серый камень на ладони Дарка и вспомнила обугленные и утыканные осколками камней стволы деревьев, которые видела сразу после удара Звезды-Молнии. Потом посмотрела на камнепад и живо представила, как Звезда-Молния врезается в склон горы и разлетается на миллион осколков…

– Что прячется внутри тебя? – прошептал Дарк, вглядываясь в серый осколок на ладони.

И после этого – Ренн даже не успела понять, что происходит, – положил осколок на валун и, подобрав с земли камень покрупнее, обрушил его на осколок.

– Ренн! Смотри! Торак нашел! Он нашел сердцевину!

Серый камень раскололся пополам, и оказалось, что внутри он ярко-зеленый. Как и говорил Ходец: «Зелень, зеленей которой нет». Ренн тяжело сглотнула ком в горле – Торак так хотел снова увидеть зеленый цвет, а теперь не может. Его душа в одиночестве блуждала по Лесу. Несправедливо!

А Дарк был счастлив, он ликовал.

– Это тот самый камень! Теперь сделаю четвертый наконечник! Я знаю, что смогу!

* * *

Дарк говорил о том, что осколок-сердцевина знает свое предназначение и он сможет очень быстро вырезать из него наконечник для четвертой стрелы, но Ренн его почти не слышала. Она, как могла, старалась спасти Торака: пожевала сосновую смолу из мешочка с целебными снадобьями и сделала из нее примочку для раны на щеке; со всей силы потерла ладони и приложила их к груди Торака, чтобы передать хоть немного своей жизненной силы.

Дарк прикоснулся к ее плечу:

– Стрела готова, мы должны идти.

– Нет, надо подождать.

– Идем сейчас, ждать нельзя, – стоял на своем Дарк.

– И ты называл себя его другом?!

– Ренн, я уже сказал – это не место для проведения обряда!

– Но ты посмотри на него! Он совершенно беспомощный! А если его найдут Избранные? Или Наигинн?

Они уже отгоняли Избранных с помощью «гула вьюги». Избранные шли пешком, Ренн догадывалась, что они не осмелились бы привести в священную рощу собак, но, хоть и не быстро, они все равно здесь окажутся, а Наигинн на собачьей упряжке уже точно недалеко.

И все-таки Дарк прав – они должны идти дальше.

Ренн, словно оглушенная, наблюдала за тем, как он разворачивает спальный мешок.

– Я буду укладывать Торака, а ты тем временем наноси на него метки силы, но поторопись – скоро полночь!

Ренн встрепенулась:

– А где Волк? Он ведь должен быть рядом, должен его защищать!

– Посвисти ему, – коротко сказал Дарк, передвигая обмякшее тело Торака в спальный мешок.

Ренн приложила свисток к дрожащим губам и дунула. Такой тихий свист мог услышать только Волк. А вот ответа она не услышала. Зато откуда-то издалека донесся скрип полозьев собачьей упряжки.

Дарк замер.

– Это Наигинн. Мы должны уходить!

– Подожди!

Ренн быстро, как могла, промокнула лоб и шею Торака драгоценной смесью из «крови земли» и пепла маммута. Потом нарисовала на его ладони свою метку – след лапы ворона, – чтобы он, когда очнется, если очнется, понял, что она сделала все возможное для его спасения.

Наклонилась и поцеловала в губы.

Прошептала:

– Я должна так поступить ради нашего общего спасения… но мы обязательно еще увидимся!

– Ренн, идем! – настойчиво окликнул Дарк.

Ренн сглотнула подступившие к горлу рыдания, в последний раз посмотрела на Торака и оставила его лежать беззащитным в спальном мешке на снегу.

* * *

Торак глядел сверху вниз на лежащего на снегу человека и, содрогнувшись, понял, что смотрит на себя. Щека у него была темной от крови, а всего несколько мгновений назад Ренн с нежностью убрала его волосы со лба.

Он вспомнил, как ненадолго пришел в себя после блужданий душ в кольце древних деревьев. Потом вернулся в свое тело и был жутко слаб, но зато чувствовал себя окрыленным – он узнал, где искать сердцевину.

Кое-как собрался с силами и вернулся в ствол Великого Тиса, чтобы вытащить из коры камешек, который пытались выклевать вороны.

Об этом ему и говорили древние деревья: «Почему ты ищешь ответ у нас? Ведь он уже у тебя в руках!»

Что было дальше, Торак не мог вспомнить вплоть до этого мгновения, когда понял, что сидит на верхушке сосны в несгоревшей южной части Леса.

Торак понимал, что его души снова блуждают, но только в этот раз он не перелетает от дерева к дереву и не боится услышать Голос Леса. Деревья знали, что он пытается их спасти. Вот эта сосна укрывала его, баюкала его душу, как подхвативший каплю дождя лист.

У Торака возникло странное чувство, будто деревьям нужны его глаза, чтобы увидеть происходящее вокруг. И он увидел Ренн и Дарка. Они подошли к подножию камнепада и уже не пытались замести следы.

Потом увидел Волка, который, низко опустив морду, бежал по их следу.

Потом – несколько Избранных, они шли пешком и значительно отставали от Волка. Но гораздо ближе, и это пугало, он увидел Наигинна.

Долина стала непроходимой для нарт, ледяной демон остановил собачью упряжку и дальше пошел пешком. Он избавился от громоздкой шкуры медведя и венца из медвежьих когтей, остался в парке и штанах из тюленьей шкуры, но топор, нож, лук и дубина остались при нем. Его целью был свет от лучины Дарка, он так на нем сконцентрировался, что прошел мимо упавших падубов, не заметив Торака.

Поднялся ветер, сосны раскачивались и стонали, чуя демона, которого обуревала жажда уничтожать все живое…

Торак должен был добраться до Наигинна до того, как тот нападет на Ренн и Дарка. Но до священной рощи было слишком далеко. Оставалось надеяться на то, что его души, перемещаясь между деревьями, доберутся до проростка тиса и тогда он, пока еще не слишком поздно, остановит Наигинна.

Души Торака теряли силу. Он пытался заставить себя… Но не мог.

Снова