— Давай немного повременим, Анний. Дай мне полчаса! Пойдем пройдемся! — и, точно ровесник, нетерпеливо потянул Мефа за рукав.

Двигался Троил стремительно. Шагал крупно. Меф не сумел ускориться сразу и даже чуть отстал. Они шли по аллее между профессорских и академических голов. Первыми — Троил и Меф. За ними Анний с Арлоном. Последним плелся грифон. На Буслаева он по-прежнему смотрел с нескрываемой антипатией. Если бы не запрет Троила, мощный клюв давно бы превратил Мефа в фарш. Грузный Фенгюс на всякий случай придерживал его за мускульное основание крыла.

Меф напрягался. Он все ожидал, пока Троил начнет говорить нечто значительное: о добре, о зле, о жизненной миссии. Троил же почему-то говорил мало, а если и говорил, то что-нибудь вроде:

— Хм… занятно… а в прошлый раз этого здания не было, — кивок на Гэ-Зэ. — А вон то здоровенное дерево уже было, только маленькое, где-то чуть выше моего роста!

Меф удивлялся четкости памяти генерального стража: он помнил каждое случайно увиденное дерево даже через многие годы.

— А давно вы тут были?

— Мы часто гуляли тут с доктором Гаазом, — ответил Троил.

— Это который каторжникам помогал? Ну и типа бомжам всяким?

— Он помогал людям, — спокойно поправил Троил.

Меф прикусил язык. А Троил уже весело разглядывал бегущий по проспекту поток машин. Арлон попытался заставить светофор зажечься зеленым, но переборщил с маголодией, и светофор взорвался. Смутившийся златокрылый быстро спрятал флейту и сделал вид, что это не он.

Грифон был скрыт под мороком невидимости, но морок никак не мог помешать ему выискивать негодяев и наказывать их тем простым способом, каким это делают все грифоны. Поэтому к смотровой площадке они не пошли, а свернули в парк.

Мокрые листья были сметены в кучи. На крайней сидела большая отсыревшая ворона и раскидывала клювом листья. Грифон заклекотал на нее, напружинив передние лапы. В нем разом проснулись лев и орел. Фенгюс с подозрением посмотрел на ворону. Ворона достойно выдержала проверку. И дедушка, и бабушка ее были добропорядочными птицами, и ничего хуже загаживания крыш, мелких краж с балконов и разорения чужих гнезд не совершали.

— Да ворону-то хоть оставь! Мало ты их раньше гонял! — успокоил грифона Фенгюс, добродушно обнимая его за шею и отводя в сторону.

Следы глубоко отпечатывались на влажной земле. Троилу нравилось разглядывать свой четкий след. Он осторожно поднимал HOiy и осторожно опускал ее, чтобы отпечатки подошв не размазывались. Буслаев же по привычке шаркал пятками.

— Хорошо тут… осень… — Троил забросил сук в кленовые кроны.

— А в Эдеме осени нет? — удивился Меф.

— Понимаешь, осень — это все же немного умирание. В Эдеме смерти нет. Значит, и осени. Там всегда трепет ранней весны, радость поздней весны и одновременно полнота лета.

Закинув голову, Троил пробежал несколько шагов, ловя ноздрями ветер. Поднял сухую ветку, крутанул в руке, махнул с потягом на себя. Меф прикинул, что кистевой удар у него приличный.

— Я худший из стражей света. Многое делаю не вовремя. Когда не надо, спешу, когда не надо, медлю. И мысли ко мне приходят часто совсем лишние, неправильные… Говорю вполне серьезно, без кокетства! — сказал вдруг Троил.

Меф недоверчиво прищурился:

— То есть вы даже бестолковее Корнелия? Троил улыбнулся морщинками у глаз.

— Возможно.

— А почему тогда..? — Меф не договорил.

— Генеральный страж — я, а не Корнелий? Ну, может, потому, что я в полной мере понимаю, как мало могу. Не ищу сил у себя, а ищу в другом месте… Это чудовищно сложно — не верить себе, потому что мы все кажемся себе безумно умными.

— Безумно умными, — повторил Меф.

Он слушал Троила жадно, гораздо внимательнее, чем Дафну, хотя и она порой говорила нечто похожее. Слова должны подпираться истиной, непоколебимой убежденностью, правдой, примером. Только тогда они имеют вес. У Троила все это было.

Есть вещи, о которых предпочитаешь не думать, существуя в уютной зоне самообмана. Человек выстраивает вокруг них забор и никогда за него не заходит. Но это все равно как, имея на ноге гнойную рану, натянуть сверху джинсы и притвориться, что раны нет.

— Ты не раздумал? — спросил вдруг Троил. Буслаев не сразу понял, что речь идет о бое с Ареем. Когда же понял, то сказал: «Нет».

— Хорошо, — кивнул Троил. — Свобода выбора есть свобода выбора. Твой эйдос мы мраку не отдадим. Ну а тело… жалко его, конечно, но все равно это глина и части растений.

Меф невольно посмотрел на свои руки. Глина глиной, но они ему нравились.

— Я немного боюсь другого: вдруг ты победишь Арея? — продолжал Троил.

Буслаев остановился.

— Боитесь? — не поверил он.

— Опасность не в самой победе. Но если кто-то победит Арея из тщеславия или упрямства, то сам станет новым Ареем. Новым первым мечом мрака! Значит, победить надо не внешнего Арея, а Арея в себе. Тогда и внешний Арей погибнет сам собой: ему не в ком будет гнездиться. Вроде Тартар под землей, но на самом деле он в сердце.

Меф растерялся. Он понял, что как бы он ни поступил — победил или не победил, — в любом случае получится типичное не то. Это испортило ему настроение.

— Не волнуйтесь! Арей меня прикончит, — брякнул он.

— Я не волнуюсь. Лучше расскажи о щите. Как он тебе? — спокойно сказал Троил.

— Нормально. Я почти его не вызываю. Он и так работает.

— А ты… м-м… он тебя устраивает? Не чувствуешь в нем ничего особенного? — как бы между прочим спросил Троил.

Меф пожал плечами. На оружие и доспехи он смотрел глазами Арея. Любить можно только меч. Остальное — металлолом, который, впрочем, бывает полезен.

— Щит и щит. По-моему, лучше, когда клинок противника попадает в железку, чем в тебя, — ответил он небрежно.

Троил кивнул.

— Ну-ка, покажи меч! Мне давно любопытно было на него взглянуть, — попросил он.

Меф озадачился. Такой просьбы он не ожидал. Для мечника показать меч — это больше, чем для художника — картину. Недаром самураи, сохранившие древнее отношение к мечу, резали себе палец всякий раз, когда без повода извлекали клинок из ножен.

Все же отказать он не решился.

— Только не касайтесь его, а то он у меня диковатый, — предупредил он.

— Договорились, — серьезно пообещал Троил.

Меф поднял руку и вызвал из небытия свой любимый меч со скромной рукоятью без узоров и сколотым, как зуб, концом.

Семь событий произошли в один момент.

(1) Ворона на куче листьев с негодующим карканьем слетела в сторону. (2) Из кучи листьев выскочил юркий, весь в черном, карлик — страж мрака, убийца из клана Эстика. (3) Не пытаясь приблизиться, левой рукой карлик сделал резкое движение. Непонятным образом его ненависть просочилась и в Мефа, и, повторяя его движение, он испытал тот же восторг и то же возбуждение. (4) Арлон выхватил флейту, но опоздал. (5) Грифон прыгнул, но тоже не успел. (6) Генеральный страж вскрикнул. (7) Клинок Мефа, который генеральный страж безуспешно попытался отвести рукой, вонзился Троилу в грудь. Меф вырвал его, и кровь с клинка сразу исчезла. Меч жадно впитал ее, не потеряв ни капли.