– Это тюрьма? – спросил Свифт.

Мажга помолчал немного – видимо, решал, стоит ли говорить с ненавистным пришельцем. Потом ответил:

– Не тюрьма. Здесь дознание проводят. Для этого людоед нужен.

– Так арестованные не здесь? – уточнил Чаглави.

– Нет. У нас наказывают не строго, – с Ночным вояка говорил охотней, – а в одном подвале с людоедом сидеть – это очень большое наказание.

– Так людоед помогает дознанию?

– Да.

Мажга остановился у двери. Здесь, в подземелье, двери имелись, и очень прочные на вид.

– Пугаете им людей, что ли?

– Нет.

Одноглазый отодвинул массивный засов, потом еще хитрую задвижку сверху. Толкнул дверь и сунул внутрь руку с лампой. Заглянул внутрь и только затем прошел. За ним в помещение вступили гости.

Небольшая комната, шагов пятнадцать в длину и ширину, своды, как и в галерее, низкие, едва выше человеческого роста. Из обстановки в комнате были приземистые скамьи у стен да ящик в центре. Запах внутри был тяжелый и неприятный.

Пришельцы огляделись, в комнате было тихо. Ящик посреди помещения выглядел не страшно, вряд ли в нем могло поместиться очень крупное существо.

– А, это ты, у которого морда перекошена, – писклявым голосом заявил ящик.

Мажга тяжело вздохнул, но сдержался, хотя наверняка амагарца подмывало разразиться в ответ бранью.

Чаглави сделал шаг вперед и уставился на ящик.

– Вот именно, – пропищали изнутри, – я и есть очень страшный людоед, которым пугают здешних злодеев.

– А ты не?.. – начал было Чаглави.

– Нет, – отрезал ящик. – Меня они отсюда не выпускают, плешивые гадкие хлыны. А самый гадкий из всех – этот вот, что пришел с тобой, у которого морда такая, будто на него сто шерванов окатыши роняли.

Свифт пригляделся – в стенках ящика были дырки. Понятно, ведь людоед должен дышать.

– А что такое…

– Что такое хлын? А, так ты не здешний! Хлын – это зверь такой. Если его обрить, а потом подсунуть шерванам, которые окатышами гадят, чтоб порезвились как следует, – тогда получится Мажга с перекошенной мордой.

– Людоед читает мысли, – с тяжелым вздохом пояснил одноглазый воин, – приводишь к нему преступника или обманщика, и людоед все его хитрости насквозь видит. Поэтому и держим. Вот здесь, в ящике, держим.

– Хлына ты за хвост подержи. А меня вы из ящика выпускать просто боитесь.

Свифт хохотнул.

– Ничего смешного, – отрезал писклявый людоед из ящика, – будешь надо мной смеяться, всем расскажу, откуда у тебя шрам на морде. Эй… погоди-ка…

Теперь людоед казался озадаченным. Свифт невольно отступил. Ему показалось, что внутри головы становится холодно, будто на макушке испаряется кусок йеффа.

– Погоди, погоди… А ну, сними шляпу!

* * *

Джеремия снял шляпу и обернулся к амагарцу:

– Это существо только читает мысли, или умеет подчинить человека своей воле?

Людоед в ящике завозился – должно быть, силился разглядеть Свифта, который стоял в тени, лампа была в руке Мажги, и свет почти не попадал на колдуна.

– Подойди поближе, – попросил писклявый голосок.

– Нет, по-моему, – ответил Мажга. – Если бы мог, наверное, уже сбежал бы.

– Мы хотим на него поглядеть, – заявил Чаглави. – Можно его достать из ящика?

– Не хочу я сбегать, – заявил людоед, – мне здесь нравится. Эй, ну подойди! Ты что, не из этих? Я ж вижу, не из этих!

– Ты, слушай меня! – рявкнул Мажга. – Я сейчас открою ящик, но если ты не будешь вести себя спокойно…

– То что будет? Вторую половину морды скривишь, и я помру со страху?

– Если только попробуешь отколоть какой-нибудь из своих номеров, снова запру в ящик, но переверну его дырой кверху, – пообещал воин, – будешь гадить под себя.

– Ладно, ладно, открывай, я хоть этого рассмотрю, у него шрам красивенький, мне нравится. Не то что у тебя…

Мажга вручил лампу Чаглави и стал водить ладонями по верхнему ребру ящика. Людоед умолк, только сопел. Наконец амагарец нащупал задвижки, подергал… отвалил переднюю стенку и попятился.

– Выходи.

Гости уставились в темное нутро ящика. Там было тихо.

– Выходи! – прикрикнул Мажга.

– Ну, раз ты просишь…

Из темноты выползло небольшое существо, его передвижение сопровождал скрежет. Разглядеть узника при свете маленькой лампы было непросто, Чаглави только понял, что писклявый людоед – совсем маленький, меньше взрослых Дневных. Затворник был заляпан таким слоем грязи, что невозможно оказалось разобрать, какого цвета у него шкура. Голова была покрыта странными то ли наростами, то ли иглами, то ли короткими щупальцами.

– У Мажги половина головы – это задница, – сообщил людоед. – Наверное, вторая половина морды на заднице выросла. Слышишь, Мажга, а когда ты испражняешься, у тебя ползадницы орет, а?

Воин стремительно бросился на скорчившееся маленькое существо и пнул ногой. Что предпринял людоед, Чаглави не разглядел – коренастый амагарец заслонил обзор. Однако боль от удара испытал именно Мажга – он отскочил, поджал ногу и обхватил ее ладонями. Потом уковылял в угол. Между сжатых челюстей Мажги рвалось устрашающее рычание. Пораженный Ночной пригляделся: как крошечный узник сумел защититься? А когда понял – разразился смехом, не сумел удержаться. Людоед сложением напоминал человека, только очень тоненького. Чтобы лишить его подвижности, на ногу налепили здоровенный кусок глины, смешанной с шерстью. Такие колодки надежней любого другого средства – при этом амагарцы сочли необходимым еще и в ящик запирать? Что за опасное существо! Вот по камню на ноге людоеда и пришелся удар Мажги – неудивительно, что бедняга рычит от боли в углу.

– Я тебя… Я тебе… ящик… переверну… я тебя…

– Мажга, я плохо вижу в темноте, – хладнокровно заметил людоед. – Ты сейчас какой половиной говоришь? Той, что сверху? Или той, что снизу?

Чаглави снова рассмеялся. Джеремия подскочил к Ночному, вырвал фонарь и занес над людоедом. Тот пискнул, скорчился и замер, обхватив себя тонкими руками.

– Ты?.. – только и смог выговорить колдун. – Ты?..

– Ну, чего? – плаксиво осведомился узник. – Что я?

– Ты девочка!

* * *

Некоторое время тишина нарушалась лишь хриплыми вздохами Мажги. Первым заговорил Чаглави.

– Джеремия Свифт, я правильно понял? Это – самка твоей расы? Это ко…

– Сам ты колдун, – пискнула людоедка.

– Помолчи, дитя, – буркнул Свифт, – очень неудобно, когда кто-то постоянно читает твои мысли и говорит твои слова прежде тебя.