Одному не разорваться, да и много ли он знает, кустарь-одиночка, «гость из будущего»?

Одевшись и причесавшись, заглядывая в маленькое зеркало, Тимофеев покинул каюту. Пройдя узким коридором верхнего яруса, спустился по трапу на нижний, проверил новые аккумуляторные батареи и снова поднялся наверх, в третий отсек, где располагался командный пост.

Каперанг Лунин приветствовал его скользящей улыбкой.

– Товарищ Тимофеев, поздравляю, прошли Гибралтар.

– Ура, – спокойно ответил Владимир.

– И еще одно «поздравление». Из штаба передали, чтобы мы шли к Египту – надо подобрать двух человек.

– Раз надо, подберем, – рассеянно сказал Тимофеев. – Агенты, что ли? Бойцы невидимого фронта?

– Не уточнили. Но сказали, чтобы разобрались на месте.

– Как интере-есно… Ладно, разберемся. Как локатор?

Лунин молча показал большой палец – во!

– До сих пор не нарадуюсь, – признался он. – Не лодочка, а мечта! Считай, мы пересеклись чуть ли не с двадцатью английскими фрегатами и эсминцами, и ни один нас не заметил! Хотя «асдики» ихние так и звенели.

– Жаль, немцы не попадались…

– Ну почему, попадались… Просто жалко было торпеду тратить на какой-то драный миноносец.

– Это – да… Может, хоть итальяшек повстречаем? Передадим привет дуче.

– Калибром 533 миллиметра! Ха-ха-ха!

– Товарищ командир! – доложил вахтенный. – Шумы прямо по курсу!

– А ну-ка…

«Акула» шла на перископной глубине, используя шнорхель, и Лунин мигом пристроился к перископу.

– А ты у нас пророк, Владимир Батькович! – громко сказал он. – Итальянец идет! По виду – линкор. И группа сопровождения с ним. Ага… Боевая тревога, торпедная атака! По местам стоять! Акустики!

– Курс цели двести десять градусов, скорость – шестнадцать узлов.

– Торпедный отсек, подготовить аппараты к стрельбе! Ставить глубину хода торпеды одиннадцать метров. Скорость – тридцать узлов.

– Есть!

Подойдя поближе, опознались – встречным курсом шел линкор «Витторио Венето», его сопровождали тяжелые крейсера «Больцано», «Гориция», «Триесте» и пара легких крейсеров – «Луиджи Кадорна» и «Эудженио ди Савойя». За ними в кильватерной колонне поспешали эсминцы.

«Акула», высмотрев добычу, погрузилась и начала подкрадываться, заходя сбоку.

– Первый торпедный аппарат! Второй торпедный аппарат! Третий торпедный! Товсь!

– Курс цели сто девяносто градусов, дистанция одиннадцать кабельтовых, угол упреждения двенадцать градусов, – выдал штурман.

– Рулевой – десять градусов вправо!

– Есть десять градусов вправо!

– Первый, второй, третий торпедные аппараты с двухсекундной задержкой – пли!

В центральном посту ощутили три толчка. В уравнительных цистернах зажурчала набираемая вода.

Лунин приник к перископу. Не похоже было, что итальянцы встревожились, хотя засечь пуски торпед они вполне могли. Но вот лодка себя не выдавала, тенью скользила в глубине и прислушивалась.

– Есть!

Три упругих толчка отозвались в море. Три взрыва. Три попадания.

Первая торпеда рванула под самой кормой линкора, разорвав сталь и образовав громадную пробоину десять на десять, заклинив оба правых вала и выведя из строя машину главного руля. Вода хлынула внутрь, и тут сработала вторая торпеда. Она взорвалась под днищем в районе кормовой 381-мм башни. Третья ударила под носовым машинным отделением, вызвав пожары, а уже огонь привел к детонации носовой группы артиллерийских погребов.

Форс пламени вырвался из барбета второй башни на десятки метров вверх, а сама башня сорвалась со своего места и кувыркнулась за борт. Корпус начал переламываться в районе носовой надстройки, и в это время грянул чудовищный взрыв, вскрывший палубу на корме – тонны и тонны кордита не выдержали грубого обращения и снесли башню, одновременно вышибая днище.

Переломившись, «Витторио Венето» очень быстро пошел ко дну.

– Торпедисты – товсь!

– Есть товсь!

– Четвертый торпедный аппарат! Пятый торпедный! С двухсекундной задержкой – пли!

И еще две торпеды ушли к итальянской эскадре. Крейсера сбились в кучу, и промахнуться было просто невозможно – не попадешь в «Триесте», угодишь в «Больцано».

Торпеды были настроены на глубину восемь метров – как раз чтобы проскользнуть под днище тяжелого крейсера.

Взрыв прогремел по правому борту крейсера «Гориция» в районе кормовой переборки машинного отделения. От сотрясения сразу вышли из строя генераторы, вода залила три отсека, машины встали. Крейсер выкатился из строя и замер. Ненадолго.

Между третьей и четвертой башнями палуба сильно вспучилась и поднялось огромное пламя. Корабль стал медленно оседать, пока не погрузился кормой, перевернулся, выказывая днище со страшной пробоиной, и скрылся под волнами.

Вторая торпеда «выступила» не столь удачно – размозжив форштевень крейсеру «Луиджи Кадорна», она взрывом перевернула эсминец «Джоберти». «Луиджи Кадорна» потерял ход, получив сильный дифферент на нос – в пролом хлынула вода, а «Джоберти» так и не выровнялся.

– Уходим! – решил Лунин. – Хватит с них.

Акустики доложили о приближении эсминцев, но те, судя по всему, лодку обнаружить не смогли – сновали по всем направлениям и швыряли глубинные бомбы. Те рвались то ближе, то дальше, но, кроме неопасных тычков в борт, ничем не доставали.

А Тимофеев пожалел, что «Акула» – это не «Наутилус». Было бы занятно посмотреть в иллюминатор на тонущий линкор, на крейсер… А на поверхности моря сейчас паника! С героическим криком «Вива де ре!»[19] макаронники плюхаются в море и гребут к шлюпкам, к обломкам и плотикам. Крейсера подбирают уцелевших, а попы отпевают тех, кто ушел на дно в исполинских стальных гробах…

* * *

– Акустики!

– Горизонт чист.

– Экипаж, по местам стоять, к всплытию готовиться! Малый ход!

Звякнул машинный телеграф. Стрелка глубиномера показывала двадцать метров.

– Рулевым! Дифферент четыре градуса на корму! Всплываем.

– Есть!

Нос лодки поднялся вверх. Лунин, Тимофеев и старпом внимательно смотрели на глубиномер. Стрелка поползла влево – пятнадцать метров… Десять… Пять…

Лодка качнулась, легла на ровный киль.

– Рубочный люк отдраить, начать заполнение цистерн быстрого погружения. Вахтенный – на ходовой мостик. Запустить дизеля на зарядку, провентилировать отсеки!

Экипаж деловито затопал, выполняя приказы по нисходящей.