Танки и бронемашины я отправил на въезды в город, один БТ и два БА на север, один БА и два БТ на юг, и ганомаг с двумя оставшимися БА на вахаевский курорт, каждому в придачу по отделению пехоты. Сегодня мы решили провести в Городке, отсортировать трофеи, проверить человек сорок-пятьдесят, желающих поступить к нам, которые в основном окруженцы и пленные, как из тюрьмы, так и прятавшиеся по домам.

Трофеев было много, как штатное вооружение немцев, так и заботливое собранное немцами брошенное или отбитое имущество РККА. Одних минометов ротных 8 штук, три батальонных (у нас как раз их не было, зато были выстрелы к ним). Четыре «максима», пять ДП, пять МГ, пятнадцать МП-38, пять «ППШ», и даже двенадцать ППД, ну и Мосинки, СВТ и Kar-98. Кроме того, еще три БТ, одна «тридцать четверка» и два Pz Kpfw II, правда, один БТ пулеметный[144], около двадцати повозок, да еще и с конями, один грузовик MAN на четыре с половиной тонны и «Опель-блиц», набитые двухсотлитровыми бочками с бензином. Так как железная дорога не проходит по Городу, а горючего немцам нужно много, поэтому в Городе была устроена этакая нефтебаза, и все семь тонн бензина и тонна соляры попала к нам в плен. Кроме того, целых пять цундапов тоже пополнили наш автопарк. Правда, БТ-шки и кое-какая другая техника требовали ремонта, но онищукоабдиевцы пленили ремонтников, у них и отобрали БТ, «Т-34» и Pz Kpfw II, те их ремонтировали, теперь доремонтируют, но уже для нас. А куда они денутся-то, как вы думаете, кто за ними присматривает, правильно, Церенов и Мамбеткулов, и им запрещено очистить сабли, психология-с.

Кроме того, конечно, было захвачено продовольствие, все-таки хавчика тут было как минимум на два немецких полка, а этого до хера нам хватит на до хрена. То что большую часть мы, конечно, заберем с собой, остальное передадим местному населению. Весь взвод Никифорова, при поддержке новичков окруженцев и новичков из вахаевского контингента, занимались крысятничеством, то есть разбором и погрузкой трофеев. Кроме повозок набили трофеями (патронами, гранатами и минами) все, что можно было в танках и бронемашинах. Я себя чувствовал каким-то флибустьером типа Моргана, Черной бороды или Блада[145], после захвата какой-нибудь Картахены или Панамы. Такое же чувство у меня бывало, когда в детстве мы прорывались с соседскими парнями в сад дедушки Пирмата, ну или в сад деда Ахмеда. Там яблок море разливанное, мы мало того нажремся от пуза, еще и братишкам-сестренкам за пазухой таскали. Таскали-таскали, а урожай не уменьшался, как-то я чуть не попался дедушке Пирмату, он за мной погнался, только ценой рваных штанов (за забор зацепился во время ретирады) я спасся от справедливого возмездия прутьями шелковицы. Правда, от матери мне попало, и штаны пришлось штопать самому (глотая слезы), шелковицы у нас во дворе не было, но вот прутья гранатового дерева с колючками покруче Фауста Гете будут…

Простите за отступление. Правда, надо признать, что и мы потеряли двенадцать человек погибшими (четверо у нашей группы, пятеро у онищукоабдиевцев и трое у Вахаева), ну и раненых человек пятнадцать, из них пятеро тяжело. Зато нами убито 113 немцев, 15 полицаев и 25 захвачено в плен.

Пока я занимался хозяйственными нуждами (крысятничал с бойцами), жители Городка под руководством товарища красного партизана Ильиных построили уютную четырехзвездочную виселицу для ренегаДов и просто гадов. Еще они успели провести блитц-суд и вынести приговоры коменданту, его помощнику гауптману, бургомистру Яковенко и начальнику полиции Остащуку. Тут и пригодились наши дощечки с лейблами «предатель», нам не жалко, мы и на немчиков их навесили, правда, дощечек у нас было пять, а приговоренных четыре, дощечку притырили на время. На показательное выступление, на бенефис немецко предательской головки города пригласили и меня. Все четверо виновников торжества – авторитеты гитлеровски-коллаборационистского ОПГ – стояли у виселицы, с разной степенью разукрашенности мордолиц, в ожидании прыжка на небо, а на шеях красиво офомленные лейблы. Первый секретарь зачитал приговор, для экономии времени объединив все четыре приговора в один оптовый.

– Исходя из всего вышеследующего, городской комитет партии Городка приговаривает бывшего коменданта Городка майора Тодта, помощника коменданта гауптмана Дюрера, начальника полиции Остащука и бургомистра Яковенко к смертной казни через повешение, зарыл бы я их на рассвете, присутствующих жителей города и бойцов ДОН-16 прошу проголосовать, кто за? – ораторствовал Ильиных.

Вверх взметнулось рук больше, чем было людей, потому что многие подняли обе руки.

– Кто против?

Вверх не поднялось ни одной конечности.

– Кто воздержался?

Результат тот же.

– Ну и бравенько[146], единогласным постановлением народного собрания Городка, вы Тодт, вы Дюрер, вы Остащук, ну и ты, сука Яковенко, будете прямо сейчас повешены.

Двое из жителей города, по одному, отвели каждого визжащего приговоренного к виселице и, взгромоздив на длинную четырехместную скамью, возвели, скажем, на эшафот. Вся площадь затаила дыхание, давно уже в Городке никого не вешали, даже в польские времена (до 1939 года). Арсений Никанорович лично толкнул ногой скамью, и немцы с их соплевытирателями зашевелились в последнем танце.

А народ закричал:

– Ура, смерть захватчикам! – Правда, вразнобой, и местами слово «захватчики» люди заменили на разнообразные синонимы, местами не совсем парламентские, а местами вообще русско-белорусским матом-перематом.

Потом начался, как говаривал Булгаков, «байрам огромных размеров»[147], то есть люди праздновали временное (все-таки на дворе не май 45-го, а июнь 41-го) унижение немецкого крысиного гитлеризма. На площади даже сбацали тусовку типа первомайской демонстрации, кричали слава великому Сталину, Калинину, Молотову, Берии и т. д. Затем нас пригласили на обед, организованный местным женским полом, при активном содействии самого первого секретаря. Из наготовленных женщинами кулешей и каких-то других местных покушовок[148](так Ильиных называет еду) заслали доляну и пацанам на постах, и на север, и на юг, и на «магомадовку». Короче, дым коромыслом, пар веслом, жрачка центнерами, вино и самогон, конечно, декалитрами.

Тут весь кайф поломала орудийная стрельба с севера, на мотоцикле примчался Явтушевич с Гаджиевым, там какие-то фрицы ломанулись в Городок. Их встретили пулеметно-минометным огнем, страсти добавили БТ и БА, ну и на двух грузовиках, взяв пяток пулеметов и «косилку», мы рванули на перемогу. Оказалось, колонна немцев, три мотоцикла, ганомаг охраны и пять грузовиков: три «Опеля», один MAN и один самсунг (вы поняли, о чем я), везли что-то в город, и, мягко говоря, чуть не довезли, бедняги.