Кучерявый вытер вспотевший лоб.

– Что за переполох? – спросил он у Фаргала.– Твоя работа?

– Пожар,– лаконично ответил эгерини, распахивая дверь, ведущую на винтовую лестницу.

Двор, недавно тихий и безлюдный, превратился в собачью ярмарку. Или в празднество умалишенных. Человек двести: стражников, слуг, рабов – носились туда-сюда. Суетились чиновники, скакали всадники, разбрасывая попадавшихся под копыта. Темный дворец сиял огнями, а из окон опочивальни Владыки выплескивались густые клубы дыма, подкрашенные пламенем.

Фаргал, как носорог, ринулся вперед, и Кучерявый припустил следом. Внимания на них обращали не больше, чем на орущего осла с двумя бочонками на спине. Нет, еще меньше, потому что осла походя треснули палкой.

Фаргал вбежал в башню, тут же запер дверь и для надежности вогнал в зазор наконечник пики.

– Дай сюда! – Он отобрал у Кучерявого сверток и прикрутил пару стилетов ремнями под подошвы сандалий. Оставшиеся два он взял в руки, и Кучерявый понял, зачем его освободителю понадобились клинки. Эгерини вставил стилет в верхнее отверстие, подтянулся, вставил клинок, привязанный к ноге, в нижнее… Бородач глазом не успел моргнуть, как эгерини уже оказался в десяти локтях над его головой.

«Самое время смыться»,– подумал недавний узник, карманы которого оттопыривались от золота и драгоценностей. Теперь, в общем переполохе, шанс удрать существенно вырос.

Однако бывшего стражника ожидало разочарование. Наконечник, которым Фаргал заклинил дверь, сидел крепко. Сколько Кучерявый ни пыхтел, добился лишь того, что сломал древко пики.

Фаргал тем временем вскарабкался на самую верхотуру и обнаружил над собой днище подъемника. Между ним и стеной оставалась приличная щель, но в кирасе эгерини протиснуться в нее не мог. Пришлось ему, повиснув на одной руке и опираясь на одну ногу, сдирать кирасу и молиться, чтобы не подвела закаленная сталь клинков. Кое-как ему удалось избавиться от доспехов. Эгерини пожертвовал одним стилетом, чтобы повесить на него свое стальное облачение (не бросать же вниз), выдохнул и втиснулся в щель. На мгновение показалось – застрял, но потом ему удалось зацепиться руками за какой-то выступ, юноша подтянулся, обдирая кожу и разрывая куртку… и высунулся из щели прямо перед носом у стражника. Оба уставились друг на друга, но стражник удивился больше, чем эгерини. Поэтому Фаргал успел первым и воткнул стилет ему в руку – дальше было не дотянуться.

Стражник завопил благим матом. Эгерини, вынырнувший прямо из стены, перемазанный сажей и кровью, выглядел натуральным демоном.

Пока стражник вопил, Фаргал выдрался из щели. Очень вовремя, потому что на него навалились еще двое стражников, а затем и третий. Стилеты, привязанные к подошвам, мешали эгерини твердо стоять на ногах, зато пинки его оказались сокрушительными. Через некоторое время на башне живых стражников стало намного меньше, а мертвых значительно прибавилось.

– Мормад! – позвал эгерини.– Ты тут?

Ответа не последовало.

Фаргал огляделся. Снаружи башня напоминала гриб-дождевик. Эгерини оказался в центре его шляпки, чью середину занимал подъемник. В потолке – дырка, сквозь которую, если погасить светильники, можно увидеть звезды. Полдюжины дверей, три из которых – распахнуты, четыре трупа, недоделанная сандалия и распоротый бурдюк в луже пива. Невелика добыча.

Фаргал отвязал от сандалий клинки, помолился богине и пустился на поиски.

Мормада он нашел. В самой последней комнатушке. Его дружок мирно посапывал, свернувшись калачиком на соломенной циновке. Вот уж действительно крепкий сон! Однако, наклонившись, Фаргал учуял знакомый запах. Скорее всего, это было пиво из погибшего бурдюка.

Фаргал пихнул спящего в бок:

– Доброе утро!

Мормад пробормотал нечленораздельно, перевернулся на спину и, разлепив глаза, уставился на Фаргала.

– Ну ни хрена ж себе! – произнес он задумчиво.– Что за дрянью меня напоили эти…

– Ты уже проснулся,– сказал Фаргал.– Вижу, с тобой неплохо обращаются здесь. Может, останешься?

– Большой Нож! – Мормад расплылся в улыбке.

– У кого ключи от твоих цепей, у стражников?

– Нет, у ихнего сотника.– Парень огорченно посмотрел на стальное кольцо, охватившее щиколотку.

Фаргал примерился, взялся поудобнее и вырвал из стены крюк, к которому крепилась цепь.

– Пока так,– удовлетворенно проговорил он.– А там посмотрим.

Они вышли в центральную комнату.

– Как заставить эту штуку двигаться? – спросил Фаргал.

– Нужно встать.– Мормад проковылял, придерживая цепь, на помост, крытый грязным протершимся ковром.– Кладешь руку на этот шиш,– он опустил ладонь на столбик из светлого металла, торчавший посередине подъемника,– и говоришь… Нет, ты становись сюда, Большой Нож! И говоришь: поехали!

Подъемник ухнул вниз, и Фаргал, вздрогнув от неожиданности, ухватился за поручень.

– Магия,– важно сказал Мормад.– А ты как думал?

Подъемник остановился, не достигнув земли, часть пола сдвинулась.

– Вон там лесенка,– сказал Мормад.

Внизу их встретил слегка опечаленный Кучерявый. Опечаленный потому, что так и не удалось сбежать, а слегка – оттого, что вместо Фаргала с Мормадом вполне могли спуститься и стражники.

Мормад плюхнулся на скамью.

– Ба! – воскликнул он.– Кого я вижу! А где твое брюхо, Кучерявый? – и, пошевелив носом: – Ну и смердит же от тебя!

– Сам ты еще похлеще вонял! – буркнул бывший стражник.

Мормад поднял бровь:

– Да неужели? Хвала тебе, Ашшур! Никак гроза полуночников хлебнул нашего дерьмеца! В воровской ямке отдыхал, а, Кучерявый?

Бывший стражник сердито засопел.

– Как твои ноги? – спросил Фаргал.

Мормад показал. Эгерини увидел, что подошвы сплошь покрыты красными грубыми рубцами, а пальцы на ногах срослись.

– Ходить сможешь?

– Как конь поскачу! Люблю Фетис! Таких там лекарей делают! Если бы еще они магов не плодили – век бы молился ихнему божественному Императору!

– Переодевайся,– сказал эгерини, кивнув на мертвого стражника.– И я, кстати, доспехи возьму: мои наверху остались.

Когда они вышли из башни (заклинивший дверь наконечник Фаргал выдернул одной рукой, так и не заметив, что древко пики сломано), снаружи шел дождь. Скорее всего, придворный маг постарался. Суеты во дворе поубавилось, и пожар, судя по отсутствию дыма, удалось погасить.

Фаргал повел их известной ему дорогой: через хозяйственный двор, пустое поле, парк – к высокой стене.

– А дальше? – спросил Мормад.

Мокрые волосы облепили его лицо, он дрожал, но весело скалился: белые зубы блестели в темноте.