Проведя несколько дней в уединенном месте вдали от всех морских коммуникаций, 1 июля мы взяли курс на точку, лежащую в 500 километрах к северу от островов Тристан-да-Кунья, где мы должны были встретить рейдер «Орион» под командой капитана Вейгера при его возвращении из Индийского океана. Вейгер прежде, как и я, бывший командиром учебного парусного судна, был очень сердит. В течение последних восьми месяцев он был занят совершенно бесплодным рысканьем в поисках судов противника. Его корабль ходил на мазуте, и он все время беспокоился о том, как бы не кончилось горючее. Вейгер никогда не чувствовал той свободы, что я на дизельном «Атлантисе»; «Орион» за неделю сжигал больше топлива, чем мы за два месяца, и кроме того, машины доставляли ему немало хлопот.

Вейгер сразу же принялся объяснять, почему «Атлантис» должен обеспечить «Орион» большим количеством топлива. Поскольку в последние дни несколько транспортов снабжения «Ориона» так и не появились, мы действительно получили инструкции от Морского штаба снабдить судно достаточным количеством (около 700 тонн) топлива, чтобы он добрался домой, и я вычислил, что мы сможем это проделать, не ставя под угрозу наши планы на Тихом океане. Я так и сообщил Вейгеру, но он никак не хотел соглашаться. Сверх этого количества он требовал дополнительно еще 500 тонн, что позволяло бы ему совершить операции без ограничений вплоть до сентября, и у него появился бы шанс оправдать все месяцы своих бесплодных усилий. Я не мог на это согласиться, и ему пришлось удовлетвориться 700 тоннами. Мы расстались 6 июля добрыми друзьями, несмотря на разногласия в вопросе топлива. «Орион» направился на запад, а мы следовали курсом на юг на первом отрезке нашего пути к Тихому океану.

Перед началом нашего перехода в Тихий океан я выступил перед экипажем с короткой речью, в которой обрисовал свои планы.

– После наших успехов в течение последних нескольких месяцев, – сказал я, – мы почти полностью загружены топливом и провизией. У нас на борту достаточно припасов, чтобы несколько раз обогнуть земной шар, не заходя в порты. Теперь мы идем в Тихий океан, так что наше возвращение домой откладывается на несколько месяцев. Возможно, вы разочарованы моим решением, и, если это так, я не могу вас винить. Но постарайтесь понять причины, подсказавшие мне это решение, и вам будет легче сотрудничать со мной.

9 июля мы мельком увидели остров Гоф; в третий раз мы прошли мимо мыса Доброй Надежды, но на этот раз примерно в полутора тысячах километров к югу от него. Нас постоянно сопровождал эскорт альбатросов, которые без малейшего движения крыльев парили на подветренной стороне нашего корабля; мои матросы как-то поймали одного и обнаружили, что размах его крыльев превышает 2 метра. Птица неуклюже ковыляла по палубе и даже заболела морской болезнью, но, как только ее перекинули через борт, отправилась в полет без малейших усилий. За островами Принца Эдуарда последовали острова Сен-Поль и Нью-Амстердам, помаячили на горизонте, а затем остались у нас за кормой. Мы не видели никаких кораблей. Погода была именно такой, какую можно ожидать в «ревущих сороковых»; после того как мы прошли мыс Доброй Надежды, преобладающий ветер дул с силой до 11 баллов, и в который раз «Атлантис» продемонстрировал прекрасные мореходные качества.

К тому времени, когда оказались на долготе Кергеленского архипелага, мы более сотни раз пытались послать короткое сообщение домой, но безуспешно; единственным сообщением, прием которого Берлин подтвердил, было то, в котором мы докладывали, что оставили Индийский океан. Противник, должно быть, пеленговал эти передачи, потому что несколько дней спустя британское адмиралтейство довольно неопределенно сообщило, что в «районе Кергелена находится германское судно».

Обязанности наших радистов не ограничивались чисто служебной рутиной; они также отвечали за все музыкальные и художественные развлечения на борту. Граммофонные записи концертов, сводки новостей из мировой прессы и выпуск «судовой газеты» – вот некоторые методы, с помощью которых они старались разогнать скуку нашего похода. Любопытно, что в нашей фонотеке из 250 записей самыми популярными являлись отнюдь не записи легкой музыки, столь любимые немцами на суше. Мы никогда не вели патриотических разговоров в том духе, в каком вещало наше радио дома; мои офицеры представляли тщательно подготовленные лекции о политическом положении в Австралии или Соединенных Штатах, другие лекторы рассказывали о своих приключениях в Сибири, а один из уцелевших моряков с «Графа Шпее» рассказал о своем побеге из Ла-Платы через Ла-Пас, который закончился на борту «Атлантиса». Слушатели были благодарны за все, что могло хоть как-то развлечь их.

Недалеко от островов Крозе мы отметили 500-й день пребывания в море; теперь за кормой была Новая Зеландия, и острова Окленд едва виднелись на горизонте. Семь недель спустя после расставания с «Орионом» мы снова находились в водах, где могли надеяться отыскать корабли противника. 10 сентября, через два часа после захода солнца, когда плыли далеко к востоку от островов Кермадек, мы наткнулись на плохо освещенный корабль, шедший нам навстречу. Было очевидно, что это торговое судно, и мы демаскировали свои орудия, пока совершали поворот на 16 румбов (180°) для преследования. Как обычно, мы были готовы глушить его передачи, но, когда услышали сигнал QQQ и мои радисты поспешили подавить его, ничего не получилось. В спешке один из них произвел неправильное подключение, и судно без помех продолжило вести передачу. Радисты противника сообщили название корабля – «Сильваплана», – а затем и его местоположение. Мы просигналили светом: «Немедленно застопорить ход. Не пользоваться рацией», и на судне выполнили все, что было приказано. Мы получили возможность опустить откидные борта, не сделав ни одного выстрела.

«Сильваплана» водоизмещением 4793 тонны, была современным норвежским теплоходом, принадлежавшим компании «Тшуди и Эйтцен»; это была богатая добыча, потому что в трюмах корабля находилось большое количество саго, сырого каучука, шкур и специй, которые везли из Сингапура в Нью-Йорк. Я решил дозаправить «Сильваплану» топливом, которое мне обещали из Японии, а затем отправить во Францию. Наши надежды на то, что судовой сигнал SOS не был принят, вскоре рассеялись, так как несколько австралийских береговых станций стали его повторять. Мы тотчас отменили SOS, и отмену подтвердили и передали Рартонга и другие станции, но, похоже, нам не удалось полностью усыпить их подозрения; двенадцать часов спустя «Сильваплану» попросили повторить отмену кодом, чего, конечно, сделать было нельзя. Мы расстались, предварительно договорившись о встрече через четыре дня примерно в 800 километрах к югу от островов Тубуаи. Там мы старательно перевезли на катере 120 тонн каучука из трюмов «Сильвапланы» в качестве балласта для «Атлантиса»; затем отправили «Сильваплану» ожидать приказаний недалеко от банки Орни. Мы же должны были встретить транспорт «Мюнстерланд», идущий из Японии. Разумнее было держать наш приз на расстоянии, чем рисковать, собирая слишком много кораблей в одном месте, так как один из призов «Кометы», «Кота Коран», тоже ожидался на рандеву. Мы были удивлены, обнаружив там и саму «Комету»; «Мюнстерланда» задержал тайфун, и он появился двумя днями позже.