В последнем походе с Ермаком была сотня казаков. Из похода вернулось девяносто. Именно эта цифра фигурирует в документах из «архива» Ермака. В ночной стычке отряд потерял немного человек.

Никто не мог знать в точности, что произошло на Вагайской луке в ту ночь, когда разыгралась буря. Ясно лишь одно. Если бы казаки поддались панике, разгром и истребление отряда были бы неизбежны. Этого не произошло. Коль скоро почти вся сотня в обстановке внезапного ночного нападения смогла погрузиться на суда и сняться с якоря, можно сделать вывод, что отряд отступил, сохранив порядок.

Жизнь, полная риска и опасностей, приучила казаков к осторожности. Подозрения насчет их беспечности беспочвенны. Свои «пологи» казаки ставили подле борта корабля. У каждого бойца было свое место на струге. Едва начался ночной переполох, казаки в мгновение ока оказались на своих судах.

В то время как архиепископские дьяки взялись за составление летописи, в Тобольске жили не только старые ермаковцы, но и воины, некогда сражавшиеся на стороне Кучума. Их воспоминания о последних минутах Ермака так заинтересовали летописца, что он включил их «сказку» в текст своего сочинения. Строгановский придворный историограф переписал эту «сказку» из ранней летописи в неизменном виде:

«Впоследствии же некие от язык (местных татар. — Р. С.) глаголют о том, яко воспрянул тут храбрый ваш воин Ермак от сна и увидел дружину свою, от нас (татар. — Р. С.) побиваему… и побежал в струг и не мог добраться до своих, понеже те были уже в дальнем расстоянии, и тут ввергся в реку и утопе».

Нападавшие на лагерь мало что успели разглядеть в темноте, но все же они знали несколько больше, чем казаки. Так, они определенно знали, что раненый Ермак утонул в Иртыше, а не остался среди побитых на берегу. Бывшие воины Кучума не забыли и того, как русские струги исчезли в ночной мгле и они ничего не могли поделать, чтобы остановить их.

Люди Кучума понимали, что казаки Ермака окажутся в их руках, едва будут захвачены их струги. Для казаков единственная возможность избежать поголовного истребления заключалась в том, чтобы погрузиться в свои струги и как можно скорее отчалить от берега. Командирский струг отчалил от берега последним. Прикрывая отступление отряда, Ермак отбивался от наседавших врагов, пока не был ранен и не свалился в воду.

Подробности насчет того, что Ермака увлекли на дно два тяжелых панциря — подарок царя, носят легендарный характер. Даже в дни походов воины надевали тяжелые панцири лишь перед боем. Никогда никто из них не спал в доспехах. Во время ночной тревоги у Ермака едва ли было время облачиться даже в один доспех.

Если предположить, что Ермак успел набросить на себя кольчугу, то все же это не был царский доспех, потому что Иван IV никогда не дарил ему панциря.

Поколение Ермака явилось на свет лишь через полвека после того, как русский народ сбросил власть золотоордынских ханов. Для этого поколения борьба с Ордой не была далеким прошлым. Современники Ермака и он сам видели Москву, дотла сожженную ханами. Набеги ордынских феодалов, пленение тысяч мирных жителей были для казаков впечатлением повседневной жизни. В борьбе с ордынцами прошла вся жизнь Ермака.

Заняв столицу Кучума, вольные казаки могли вернуться на Русь, обремененные богатой добычей. Но не такими были Ермак и его товарищи. Казачий круг постановил присоединить разгромленную Кучумову орду к России. Решение круга казаки осуществили ценой своей жизни.

Семен Ремезов первым попытался нарисовать портрет удалого атамана: «Бе бо вельми мужествен и разумен, и человечен, и зрачен, и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власами кудряв, возраст (рост. — Р. С.) средний и плоск, плечист».

Три года малочисленная дружина не знала поражений перед лицом многочисленных неприятелей. Враги, наседавшие со всех сторон, суровые морозы, голод и невыносимые лишения — ничто не могло сломить волю казаков к победе.

В последней ночной стычке поредевший отряд понес небольшие потери, но лишился испытанного вождя. Смерть Ермака означала конец экспедиции.

Казаки налегали на весла изо всех сил, чтобы поскорее покинуть злополучный остров. Одним кормчим удалось вывести суда на стремнину и вырваться вперед. Другие жались к берегу. Но там легко было посадить корабль на мель. Во тьме суда потеряли друг друга из вида. Лишь когда рассвело, струги стали собираться группами.

Люди нуждались в отдыхе, и командиры выбирали для остановок острова, расположенные вдали от берега. На островах казаки разжигали костры, варили пищу, сушили промокшую до нитки одежду.

Когда в гавани у Кашлыка бросил якорь последний струг, казаки убедились, что Ермака нет среди уцелевших.

После небольшого отдыха атаман Матвей Мещеряк собрал круг и задал всему товариществу один-единственный вопрос: что делать дальше? Круг решил немедленно возвращаться на Русь.

Голова Иван Глухов и немногие уцелевшие стрельцы присоединились к решению казаков.

Более пятисот человек перевалили Уральский хребет вместе с Ермаком. Только девяносто вернулись на Русь с Мещеряком.

Казачья флотилия проследовала из Кашлыка вниз по Иртышу на Обь, а оттуда древним Печорским путем через Собь на Пусто-озеро.

Покидая Сибирь, казаки не знали того, что посланный им в помощь отряд правительственных войск преодолел уральские перевалы и стремительно приближался к брошенному Кашлыку.

Военное ведомство извлекло уроки из катастрофы, постигшей воеводу Болховского. Бояре решили направить в Сибирь вдвое больше сил — «семьсот человек служилых людей из разных городов, казаков и стрельцов». Отряд имел при себе большие запасы продовольствия, а также все необходимое для строительства острога.

Разрядный приказ поставил во главе отряда Ивана Алексеевича Мансурова. Род Мансуровых пользовался известностью при дворе. Двое Мансуровых служили постельничими в царской Думе. Но Иван Мансуров был им дальней родней и службу нес с небольшого поместья — как выборный дворянин из Мещевска. В конце войны его назначили «в дозор для стрельцов» при особе царя.

Власти считали, что Сибирь можно удержать силами одного лишь стрелецкого войска. Отряд Мансурова состоял по большей части из стрельцов.

Весть об оставлении Кашлыка мгновенно облетела Сибирь. Наследник Кучума царевич Алей первым прибыл в окрестности старой ханской столицы и занял опустевшее урочище.

Победа на Вагайской луке упрочила престиж Кучума, но не вернула ему прежней власти над Сибирью. Престарелому хану не удалось удержать при себе могущественных татарских мурз.

С тех пор как в пределах Сибири появился хан Сейдяк из старой династии, свергнутой Кучумом, многие татары ушли к нему. Силы Сейдяка росли со дня на день. Наконец на его сторону перешел Карача.

При дворе Кучума Карача был всего лишь слугой — визирем. Посадив на трон Сеид-хана, Карача рассчитывал править ханством его именем.