Конкуренция, тем более публичная (а также свобода слова, свобода создания партийных и иных политических объединений и пр.), – вовсе не главная и не универсальная демократическая ценность. Для многих политических культур – азиатских, евразийских (с исламскими, конфуцианскими, буддистскими корнями), а также российской – важнее единство и целостность власти, стабильность, гармония, лояльность. Искусственное внедрение западных конкурентных институтов и практик может пройти более-менее успешно и закончиться частичным изменением политической культуры (как в Турции или индии). А может вызвать сильное отторжение. Наш отечественный опыт это исчерпывающе подтвердил.

Таков в самом общем приближении идеал современной демократии, такова идеальная современная демократия. В ней нет места «народовластию», как уже много раз сказано. «Демофильские» формулировки вроде «власть принадлежит народу», «народ взял власть», «народ должен взять власть», «нацию лишили власти» бессодержательны и, если только они специально не используются в пропагандистских, мобилизационных и иных подобных целях, бессмысленны. Вместе с тем зависимость власти от воли нации для политической теории и практики значит гораздо больше, чем книжный фантом «народного суверенитета».[271]

3.3. Естественно, реальная современная демократия выглядит иначе.

Власти при демократии действительно необходимы признание и согласие нации, «всех», слагаемые из персональных равностатусных признаний и согласий. Власть зависима от народонаселения-нации. При этом, во-первых, право голоса, право высказываться о государственных делах есть, если воспользоваться аналогией из недавнего российского прошлого, суть не более чем «ваучеры». Не одноразовые, а бессрочные, правда. Их нужно «вкладывать» на выборах, при опросах общественного мнения и т. д. Эти «вложения» обеспечивают власти легитимность, а нации, гражданам / подданным – учет мнений, интересов и запросов. Отнюдь не всегда полный. Но все же учет. Потому как чтобы привлечь «ваучеры», власть и претенденты на власть стараются изучать те самые мнения, интересы и запросы и разрабатывать необходимые решения, предпринимать соответствующие практические действия. Во-вторых, люди в массе некомпетентны, пассивны и равнодушны к политической деятельности и своим правам. Они управляемы. Представления, настроения, оценки как каждого гражданина / подданного в отдельности, так и нации в целом формируются под влияниями разной степени конструктивности. Не говоря о том, что ими перманентно целенаправленно манипулируют власть и претенденты на власть. Поэтому реальная современная демократия в любом изводе, любой версии – обязательно управляемая.

Граждане / подданные голосуют на выборах и референдумах. Но они в прямом смысле не выбирают и не решают. В самом лучшем случае они лишь участвуют в выборе, в принятии решения. Из кого и из чего они будут выбирать, по каким писаным и неписаным правилам и т. д. – все это определяют за них и без них. Их убеждают, побуждают, понуждают, используя медиа и административный ресурс. Не только накануне election days, а перманентно. Подведение итогов публичных дискуссий, опросов, голосований они тоже никак не контролируют. Их волеизъявления могут при желании и необходимости исказить, фальсифицировать, проигнорировать. Самостоятельно – без обращения к тем или иным властным институтам, политикам, общественным лидерам – бороться с этим граждане / подданные не могут[272]. С другой стороны, обладание «ваучерами» придает важность их мнениям, интересам и запросам. И пусть они частично или целиком манипулятивно «внедрены», а то и «вменены». Сами-то люди в массе верят, что эти мнения, интересы и запросы формулируются и предъявляются ими самостоятельно, что на избирательных участках ими самостоятельно же принимаются решения, что они выбирают власть. И искренне радуются этому.