– В шахматы.

– Тогда сыграем партию.

– С удовольствием. Я играла с папой.

Миссис Дезмонд замолчала на несколько минут. Затем она сказала:

– Ты найдешь здесь то, что я думаю, Ронни. Не всем это по душе. Но я чувствую, что тебе все удастся. Я хотела бы все-таки спросить: почему ты здесь? Какая причина привела тебя в Калифорнию? Кроме учебы?

– Никакой особой причины нет, – пробормотала я.

– Я подумала, что ты начинаешь новую жизнь. Люди приезжают в Калифорнию именно с этой целью. Ты рассказала о своих младших сестрах. Я не хочу показаться навязчивой, но смерть двух сестер...

– Это был несчастный случай.

– Авария?

Я вздохнула.

– Их убили, миссис Дезмонд.

– В Юте. Их убил мужчина с вилами.

– Нет, он убил их серпом. Вы об этом читали.

– Давно, мне кажется, что довольно давно. Конечно, я помню. У тебя очень необычное имя. Я всегда живо интересуюсь новостями, особенно если речь идет о страшных случаях. Пусть это тебя не шокирует. Меня волнует античеловеческая природа некоторых поступков, совершаемых людьми. Меня поражает, на что оказываются способны люди по отношению к другим. Но ты еще недостаточно взрослая, чтобы учиться в колледже.

– Я закончила школу. Мне семнадцать, почти восемнадцать, миссис.

Я подумала, что ей будет спокойнее, если я скажу, что мне почти восемнадцать, поэтому я так и сделала. Позже она все узнала, разумеется.

– Прошу вас, не рассказывайте никому о том, что узнали. Я хочу делать свою работу и жить, не привлекая к себе внимания.

– Я понимаю, почему тебе требовалось уехать подальше от места трагедии, – сказала она, но в ее голосе не было досужего любопытства. – Мне жаль, Ронни. Может, эта трагедия в конечном счете повлияла на выбор твоей профессии? Спасать других, хотя твоих сестер и не удалось спасти.

– Спасибо, миссис Дезмонд. Я не знаю, что ответить. Возможно, вы и правы. Я не против того, чтобы вы были в курсе. Но я не могу обсуждать это, честно говоря.

– Хорошо, Ронни. Дом заснет, как только я прослежу за тем, чтобы все корабли зашли в гавань.

Она имела в виду, что проследит за тем, чтобы свет был вы ключей, а двери заперты. Миссис Дезмонд махнула рукой, и слов но легкая волна воздуха пробежала. Она сказала, что возьмет чашки и чайник.

Но миссис Дезмонд ничего не сказала о том, что Скотт Эрли живет в Сан-Диего. Не обмолвилась она об этом хотя бы одним словом и потом. Однако она все знала.

В субботу я уехала в Сан-Диего. Пробираясь в потоке машин, я все время вспоминала Серену. Повороты, развороты, снова повороты. Я купила за доллар телефонную книгу, пошла в зоопарк и присела там за стол. Это был самый красивый зоопарк, который мне только доводилось видеть. Я пила лимонад и заворожено наблюдала за великолепным представлением. Две девушки, наверное балерины, в зеленых трико, с вымазанными зеленой краской лицами, облаченные в наряд из зеленых листьев, делающий их похожими на виноградные лозы, ходили на ходулях, тоже увитых листвой. Девушки возвышались над зрителями на двенадцать или пятнадцать футов и двигались, как жирафы. Они вышагивали среди детей, которые не знали, как реагировать на зрелище: с восторгом или с ужасом, – а потом отходили к деревьям, превращаясь в часть кроны. Я следила за их перемещением в течение часа, представляя, каких тренировок стоила им эта грация. Затем я отстояла очередь, чтобы увидеть панд, среди которых был годовалый детеныш, единственный в Соединенных Штатах.

В конце концов, не в силах откладывать больше решение своего вопроса, я присела с телефонным справочником и начала искать адрес.

Стоило мне дойти до буквы «э», как меня бросило в пот. Ну вот я его и нашла. Монитор-стрит – именно такой адрес значился на конверте с письмом, которое получила мама. Потом я решила, что мне стоит поискать и их церковь. Зная, что они были усердными прихожанами, я представляла, что они сразу же отправятся в церковь, как алкоголики в любом городе тут же мчатся на поиски «Анонимных алкоголиков» в надежде обрести поддержку. Кроме того, соседям Скотта Эрли должны были сообщить, какое злодеяние он совершил. Вполне естественно, что при подобных обстоятельствах они будут искать дорогу в храм. Эрли были лютеранами, поэтому я искала лютеранскую церковь, расположенную на Монитор-стрит. Я не нашла еще своей церкви, и вот, пожалуйста, искала церковь, куда предположительно ходила семья Скотта Эрли.

Но в Сан-Диего оказалось около пятидесяти лютеранских храмов, и пять из них находились в районе Монитор-стрит. Сколько времени мне понадобится, чтобы обойти их? Семестр? Или целая жизнь?

Я решила положиться на судьбу и отправилась на десятичасовую службу в лютеранскую церковь святого Джеймса, в двух кварталах от того места, где жили Скотт Эрли и его жена. Я медленно проехала мимо их дома – большого розового здания. На каждом этаже располагалось по две квартиры. Пока я вела наблюдение, никто не выходил из здания.

Мне никогда не приходилось бывать в лютеранском храме. Он был гигантских размеров. Звучали незнакомые гимны. Я заняла место сзади, повторяя все за окружающими: вставала вместе со всеми и садилась на место, когда садились остальные. Было так странно слышать, что никто не цитирует Библию короля Джеймса. Мне казалось, что Библия без староанглийских обращений звучит неверно. Воду и хлеб, которые передавали, я тоже приняла, следя за тем, как это делают другие. Уже собираясь уходить, я увидела его: он нес крошечного, завернутого в покрывало ребенка и посмотрел мне прямо в глаза, но как бы сквозь меня. Он был красивым высоким мужчиной с открытым лицом, и мало что в нем напоминало то несчастное мятущееся существо, которое кричало и извивалось от боли во дворе моего дома. Он был похож на фермера – такой же загорелый и мускулистый. Я и не ждала, что он узнает меня, потому что была уверена, что он смотрит новости с такой же неохотой, как и я. Кроме того, прошло много лет. Однако знакомый металлический привкус во рту напомнил мне о том самом дне, и я ощутила, как меня прошиб холодный пот. Я не могла дышать. Мне хотелось броситься к сиденью, мимо которого я проходила, и спрятаться под ним. Затем я увидела ее. Она выглядела восхитительно. Келли. Я никогда не видала ее воочию. Она была маленькой светловолосой женщиной с короткой стрижкой. Келли подошла и взяла Скотта Эрли за руку. Вокруг них было много пожилых дам, они ласково обращались к ребенку. Но я не видела малышку – выглядывал только пушистый хвостик ее волос. Келли тоже посмотрела на меня, когда проходила мимо. Должно быть, она видела меня по телевизору или помнила по тому заседанию суда, которое состоялось много лет назад. Однако тогда я была на три дюйма ниже и на двадцать футов худее. Но я была тем, кем была. Наверное, это как если бы я увидела священника снимающимся в кино. Если видишь человека в непривычном для него окружении, его очень трудно узнать.