— Сука! Твою мать!!!

До сего дня Бонс полагал, что сделан из гранита и боли не знает… Однако он не вынес боли в плече и взвыл, не закончив рассказа о близком знакомстве своем с матушкой Длинного Джона Сильвера. Билли затрепыхался, пытаясь скинуть седока, однако тот как-то умудрялся сохранять позицию, обходясь без седла и стремени. Трепыханием же своим Билли лишь усугубил судьбу захваченной противником руки. Вой его перешел в жалобный визг.

— Билли, цыпка, — завел новый сеанс переговоров Сильвер. — До тебя, может, дойдет, что руку твою я могу открутить. Тут у нас мистер Коудрей, мастер-хирург, он, конечно, способен ее и обратно вставить… Но только если я не откручу тебе ее так, что она отправится мою ногу догонять. И будет на судне кроме одноногого еще и однорукий. Хочешь одноруким стать, Билли? И каждый день меня благодарить, что я тебе голову не свернул. Хочешь, Билли?

И для убедительности Сильвер еще подвернул многострадальную конечность Бонса.

— А-А-А! А-А-А! A-A-A!

— Так кто же из нас лучше?

— У-у-у-у, — скулил Билли Бонс. — Хватит!

— Билли, я на тебе век сидеть не буду. Возьму твою руку и уйду. Кто лучше?

— Ы-ы… Ы-ы… Ты-ы…

— Билли, скажи громко, полностью, для всех…

— ТЫ ЛУЧШЕ МЕНЯ!: — крикнул Билли, проливая кровь, слезы, сопли и слюни, сливавшиеся под его физиономией в лакомство для не залетающих столь далеко в открытое море мух.

Долговязый Джон скатился с Билли Бонса и встал одним ловким движением. Допрыгав до костыля, он опустился на колено и поднял, костыль, которым открыл поединок. Все это он проделал без посторонней помощи и выпрямился, возвышаясь над людьми, восторженно приветствующими его победу.

Он снова стал Долговязым Джоном Сильвёром!

Однако, он стал несколько другим Долговязым Джоном. Люди не хлопали его по плечу, как делали раньше. Они подходили, кивали, но прикасаться к нему боялись. Что-то змеиное появилось в одноногом попрыгунчике. Ведь старый Долговязый Джон побил бы Билли Бонса по-свойски, по-простому, кулаками. А новый Долговязый Джон победил его хитростью и пыткой. Сильвер чувствовал перемену в отношении к нему, но, во всяком случае, по уважению и страху в глазах людей он понимал, что больше калекой его не назовут. На борту «Моржа» — точно. Билли Бонс тоже понял, что Сильвер стал другим. Он и раньше боялся Долговязого Джона, теперь же трусил вдвойне и, разумеется, не отважился бы снова бросить ему вызов. И Флинт осознал перемену, Он понимал, что теперь ему не найти легкого решения — половина экипажа вновь увидела командира в его сопернике.

Селена протолкнулась сквозь толпу и потянула Сильвера за руку. Он ухмыльнулся, махнул, и толпа отхлынула, оставив их наедине.

— Почему? — спросила она. — Почему Билли Бонс, почему не Флинт? Ты боишься его?

— Хм… — Долговязый Джон нахмурился, подыскивая подходящий ответ. Он даже нашел бы, что ей сказать, но ему помешали.

— Парус! — заорал впередсмотрящий.

— Курс?

— Два румба по левому борту!

— По местам! — крикнул Флинт.

Близость добычи вытеснила все остальные заботы, и судно подготовилось к атаке со скоростью, делающей честь военному кораблю короля Георга.

Скоростному «Моржу» не понадобилось много времени, чтобы подойти к замеченному впередсмотрящими судну. Прошедший шторм практически не причинил вреда «Моржу», ибо Флинт, как и отзывался о нем Долговязый Джон, был мореходом умелым. Сейчас Флинт стоял при рулевом. Вахта на месте, попугай на плече, Билли Бонс нянчил поврежденную руку, морщился, но уже орал на тех, кто попадался под ноги, а «Морж» направлялся к маленькому изящному бригу, который болтался в волнах с таким сиротливым видом, будто на нем ни души.

Флинт убрал грот-марсель и отослал к бригу шлюпку с командой. Вглядевшись в неизвестное судно, он ухмыльнулся пушкарю Израэлю Хендсу.

— Сегодня порох сэкономим, мистер Хендс.

Смотрел на неизвестный бриг и Долговязый Джон. Насчет пороха Флинт не ошибся. Никого на руле, никого в парусах, да и на палубе никого. От парусов, впрочем, немного осталось. Клочья и полосы парусины развевались по ветру от рифов. Ветер и волны вертели бриг, как игрушку, он то становился по ветру, то выходил. Однако суденышко аккуратное, даже несмотря на нанесенный штормом ущерб.

По килю бриг был около девяноста пяти футов, водоизмещением под полтораста тонн, очертаний самых для глаза приятных. Корпус выкрашен белым, подчеркнут коричневым, по корме золотой лист пущен орнаментом, по рамам капитанского салона да по пушечным портам. На бортах по четыре пушки. Назывался бриг «Сюзан Мэри». Глаз настоящего моряка всегда радует ладно скроенное судно, поэтому команда «Моржа» развеселилась, глядя на подкинутую штормом игрушку.

Под руководством Билли Бонса спустили шлюпку, матросы налегли на весла, и шлюпка понеслась к бригу. Абордажная команда лихо гикала, поправляя сабли и пистолеты, но лишь для виду, потому что всем ясно было: не с кем там воевать. Долговязый Джон и Селена смотрели, как пираты вскарабкались на борт, все так же горланя да ухая, рассыпались по палубе, а потом исчезли в люках. Донеслись знакомые шумы, хлопанье крышек, треск взламываемых замков.

Оставшиеся на «Морже» завистливо переглядывались, бормотали, чувствуя себя наказанными, лишенными удовольствия. Многие не без основания опасались, что мелкие драгоценности, найденные на борту, могут ускользнуть от учета общей добычи и исчезнуть в карманах передовой партии, что бы об этом ни говорили Артикулы.

Потом старший шлюпки Черный Пес появился на палубе и заорал:

— Пятеро живых, капитан! Шесть месяцев как из Лондона, шторма да ветры встречные… — Он смолк, глядя на что-то на палубе, невидимое команде «Моржа». — Цинга, капитан. У этих придурков ни единого зуба, все в чирьях. Было их двадцать три, остальные перемерли, схоронены по обряду, да последний шторм распорядился, смыл за борт и тех, которые оставались…

— Груз какой? — крикнул Флинт.

— На плантации селедка в бочках, шмотье для рабов, медь и свинец в слитках да порох и мушкеты.

— Что ж, цыплятки, — обратился Флинт к команде. — Вот оно, флинтово везенье. Судно и груз принесут нам кое-что в Саванне, и без единого выстрела.

На физиономиях расцвели ухмылки, в головах защелкали счетные камушки оценок личной доли каждого.

— Капитан Флинт! — вдруг воскликнул Долговязый Джои, и все смолкли, а с лица Флинта улыбку как ветром сдуло.

— Да?

— Нам бы расстаться надо, капитан, раньше или позже, но надо. И все это понимают.

При этих словах, казалось, даже ветер стих; впервые услышав то, о чем все знали, но старались не думать, не замечать, не упоминать

— Надо расстаться, чтобы не проливать кровь, — продолжил Сильвер. Флинт огляделся, попугай зашипел, заквохтал, заерзал на плече, чувствуя, что хозяину неуютно. Команда затаила дыхание, Десант на бриге вытянул шеи в сторону «Моржа», все там прилипли к борту, стараясь разобрать, что происходит.