Не так как должно, а так как хочется. Целовать красивые пальцы, обнимать тяжелую руку, прижиматься к мужскому телу прислушиваясь к спокойному дыханию. Господин позволял мне эти вольности, и сам платил тем же.

Утренний поцелуй в голое плечо, пальцы, пробежавшие по волосам, горячие ладони на бедрах. Не привычная близость делала нас странными, и каждый раз мы настороженно замолкали в ожидании реакции друг друга. Медленное сближение, но от этого и такое честное.

С каждым разом это давалось все проще, и спустя пару недель я проснулась в нашей постели и перевернувшись по-хозяйски забросила ногу на живот господина.

— Доброе утро.

— Доброе, — сонно ответил он, накрыв меня рукой и согревая озябшую спину. — Луна?

— Мм?

— Я отлично себя чувствую, — зачем-то сказал господин, но я только сильнее уткнулась носом в его плечо. — Просто отлично.

— Рада слышать, господин.

В бедро мне уткнулась горячая плоть, подтверждая его слова и намекая что самочувствие господина пришло в норму, не считая почти затянувшейся раны на груди, что срослась ощутимым рубцом.

— Хочу целовать тебя, — хрипло прошептал он у меня над головой, разворачиваясь на бок и крепче прижимая к себе. — Хочу кусать тебя и вылизывать.

— Вы удивительно активны с утра, — усмехнулась, не открывая глаз. — А как же завтрак?

— Дааа, — по-змеиному прошипел господин. — Я очень и очень голоден.

Подняв пальцами мой подбородок, шайсар вынудил меня открыть глаза, проваливаясь в пульсирующую зелень радужки.

Медленно скользя ладонью по талии, он спустился и накрыл ягодицу пальцами, крепко сжав и вырвав из моего рта рванный протяжный стон.

Сколько бы он не говорил мне, что яд уже давно не действует, я продолжала плавиться растопленным маслом от любого его жеста. Мне хватало взгляда, чтобы ощутить себя голой, загореться каждой частичкой души и кожи, задыхаясь от приятного волнения.

С ним действительно становилось трудно дышать. Влажно, жарко и удушающе.

— Хочу свою женщину, — видимо догадавшись как его слова действуют на меня, добавил он. — Везде хочу. Сладкую, влажную, с пьяными глазами.

Рывок, и я лежу на спине, заглядывая в красивое лицо, и… рассыпаясь от нежности.

Меня разбивало на кусочки от этого ощущения незнакомой мне раньше привязанности. Словно я связана с ним невидимыми петлями, и даже разжать пальцы становится непреодолимо трудно.

— Хочу своего мужчину, — выдохнула ему в губы, обжигая их, и потянулась навстречу. — Моего шайсара.

Рыкнув, господин развел мои ноги без лишних церемоний, одним мягким толчок заполняя собой и с замершим дыханием заглядывая в мое лицо. Ему было важно видеть его, важно вглядываться следя за реакцией, и мне нечего было скрывать.

Я хотела, чтобы он видел мое удовольствие.

Обхватив ногами крепкие бедра, позволила вдавить себя в постель с животным рыком, смотря за тем, как шайсар теряет контроль. Мне нравилось видеть его таким откровенным. Шипящим от сладкой патоки, сжимающим зубы от напряжения.

Самая лучшая картина для глаз.

Она возбуждала только сильнее, заставляя соски сжаться в тугие горошины и царапать ими мужскую грудь, чувствуя, как сладкие спазмы разбегаются по телу.

Глубже, сильнее, без страха!

Хрупкая нежность с каждой секундой перерастала в опаляющую страсть. Гореть в ней, медленно тлеть, хватаясь побелевшими пальцами за крепкие плечи.

И вот я уже сижу сверху, подпрыгивая в воздух и доверяя мужским рукам. Я вижу его, могу потрогать, обнять, набрасываясь на губы как оголодавшая дикая кошка. Мне нужно было тело, его душа. Я хотела занять там все место, и только бы это принесло облегчение и оргазм.

Пробираясь пальцами в длинные волосы, притянула красивое мужское лицо к себе, вглядываясь в полыхающие глаза. В них замерло мое отражение — влажное, тяжело дышащие и излучающее порок.

Я там. Я в его голове.

Эта мысль взорвала меня, заставляя с криком запрокинуть голову, и потеряв контроль над телом вновь верить его в руки господина.

Мой господин. Господин моего сердца.

Под пальцами бугрятся мышцы, давая понять, что мужчина последовал за мной на самый край пропасти. Но он продолжает сжимать мое хрупкое в сравнении с ним тело, не позволяя упасть. Ему можно верить, он честнее всех.

Устало повесив голову, я ласковой кошкой потерлась о щетинистую щеку, не зная, как выразить свои чувства. Я притерлась, привыкла, я… полюбила.

— Я люблю тебя, Наан.

Сказала и замерла, даже не слыша стук собственного сердца, которое так же испуганно остановилось.

Молчание… Секунда, две, а кажутся мне вечностью, что затягивает в отчаянье, как и тогда, когда я подарила ему пояс ожидая реакции. Он просто думает, он всегда думает прежде чем сказать.

А что я хочу услышать? Взаимность? А так ли это важно?

Мне хватает того, что есть между нами. Пусть это возможно не взаимная любовь до гробовой доски, но лучше, чем сейчас я могла представить с трудом.

— Можешь не отвечать, я просто хотела, чтобы ты знал. Сказать. Вслух, — добавила я, и сама себя успокоила этими словами.

Да, я просто хотела, чтобы господин знал о моих чувствах. О мой тайне, что я доверю лишь ему, зная, что он сохранит ее и не позволит огоньку погаснуть, даже если костра с этого не выйдет. Сбережет.

— Скажи мое имя еще раз. Мне нравится, как оно звучит в твоих устах.

— Наан, — с улыбкой повторила, поднимая глаза. — Наан.

— Еще, — потребовал он, силой разминая мою шею, до удовлетворенного мурчания. — Говори, Луна, говори, не замолкай.

— Наааан, — протянула, прикрывая глаза от массирующих движений. — Нааан…

— Ты такая сладкая, моя госпожа, — прошипел он, аккуратно опуская меня в постель, и спускаясь поцелуями по груди. — Целовал бы тебя вечность.

— Целуй, я не буду сопротивляться, — самоотверженно пообещала я, заставляя шайсара рассмеяться.

— Ловлю тебя на слове.

Он откровенный…

В каждом движении языка улавливалась порочность, с которой он скользил по коже, рисуя влажные узоры. В губах, что прихватывали все выступы, пробуя их на вкус и запечатлевая королевские печати на моем теле.

Я его. И не потому, что он так захотел, а потому что принадлежать этому шайсару моя новая жизненная необходимость. Как дышать.

— Я хочу от тебя детей, эфе. Много детей, — прошептал он, заставляя меня широко распахнуть глаза, устремляя взгляд в красивый потолок. — Хочу видеть, как растет твой живот, знать, что там внутри моя плоть и кровь. Моя