Как раковину, приложи

Меня к ушам и расскажи

О том, что море замолчало,

О том, что – тихо… От плеча

Рукой взмахни, начни сначала,

И ночь погаснет, как свеча.

Настоящие стихи! Так она описала свое чувство к новому знакомому, их ночь вдвоем. Ему около тридцати (ужас, я не поверила сначала), но он – уникальный человек. Лика познакомилась с ним случайно, когда ездила одна на выходные (сумасшедшая!) в Питер. Поздно вечером она шла по темному двору, к ней пристали хулиганы. Трое отвратительных парней уже сняли с нее джинсы (вот ведь, не стесняется мне рассказывать!), и тут появился Он. Схватка была жестокой. Хулиганы оказались не хлипкими подростками, а настоящими головорезами. Но этот, короче, парень – Андрей, бывший спецназовец (а также поэт, композитор и ученый, как потом оказалось) ввязался в драку, получил ножевое ранение и держал насильников до тех пор, пока не приехала милиция. Лика не стала подавать заявление, так как знала, что это только лишние нервы. Тем более все обошлось. Они пошли к Андрею домой, он накормил ее и уложил спать. Засыпая, она видела полки с книгами, похожие на полки в ее детской комнате.

Потом было утро, разговоры, легкие, увлекательные – как с ровесником. Именно – как. Потому что с ровесником как раз такого быть не может! Только по-настоящему взрослый человек поймет тебя, не будет грузить, с ним будет ИНТЕРЕСНО. И ему ничего от тебя не надо. Это была ее теория, ну и я так подумала и тоже в принципе согласна.

Ни тогда, ни через месяц, когда, сбежав от домашней тоски, Лика приехала к Андрею в гости, он не дотронулся до нее пальцем. А ночью она, сама не зная почему, попыталась его поцеловать, но он очень деликатно сказал, что слишком хорошо понимает свою ответственность в отношении юной девушки и не может пользоваться ее чувствами. Он для нее – «добрый, старший друг, который всегда поможет, все объяснит».

– Зла, – сказал он, – и так еще будет много в жизни. Тебе довелось родиться женщиной не в благополучной Европе, а здесь, среди продрогших дюн, среди бесконечных железных дорог, уходящих в неизведанную бездну Тихого океана, подобно тому, как хвост кометы уходит в космос и глядит оттуда печально вниз на нашу многострадальную Землю.

Двенадцатый порыв ветра с залива стих, холодок отпустил локти и икры, но еще задержался на мгновенье в простывшем носу. Тут же последовал тринадцатый порыв. Двери электрички распахнулись, и на платформу вышел человек. Не было никаких сомнений, что это – Андрей.

– Ну, привет, – сказал Игорь, – извини, пожалуйста, замерзла?

– Привет… Вы… Андрей?

– Андрей, – сказал Игорь и улыбнулся так, что сердце растаяло. Да, он выглядел очень взросло, но глаза у него не менялись уже, наверное, лет двадцать.

– А ты – Аня… Замерзла? – спросил он и с настоящей, неподдельной заботой оглядел голые, в мурашках плечи. Слегка дотронулся рукой. Стало тепло. – Пойдем?

Они пошли вглубь посадок, в сторону залива, к тем уникальным местам, о которых он рассказывал, туда, где интересно, прочь от цивилизации. Туда, где нет людей.

– Запачкался, – Игорь огорчился, – сейчас, подожди, – обернулся и, отряхиваясь, из-под руки посмотрел в сторону станции. За ними никто не шел. Две женщины сошли с поезда, но отправились по другую сторону полотна, к дачам. – Ты, кстати, тоже.

Он как ни в чем ни бывало мягко взял Аню за локоть и несколькими движениями смахнул несуществующую пыль с джинсов – почти как заботливый родитель у ребенка, севшего на грязный бортик в песочнице.

– Мне Лика так и говорила, что вы очень заботливый и добрый, – Аня смахнула слезу, – до сих пор не могу поверить… Такая была девчонка.

Игорь шел рядом и молчал, как должен молчать мужчина. Потом заговорил, как должен говорить мужчина.

– Она мне писала, что вы лучшие подруги…

– Правда?! Это она была для меня лучшей, а я ей – вряд ли… Мы же просто по Интернету познакомились. Целый месяц общались. Она про вас рассказывала.

– Что именно?

– Все… Но только хорошее… Нельзя, конечно, так говорить, но хорошо, что она успела вам мой телефон оставить. Иначе как бы я узнала.

– Лика мне тоже про тебя столько говорила, что я не мог тебе не сообщить об этой трагедии… И потом она сказала, что ты очень хочешь увидеть эти места…

– Конечно, она так меня увлекла ими… Спасибо огромное. У вас, наверное, столько дел…

Схема работала безукоризненно. Девушка сама пришла сюда, где нет ни души. Если пытаться знакомиться по-человечески, в городе, не дождешься даже ответа, а здесь – все другое. Уже удалось ее потрогать, ощутить тепло кожи. Холодные мурашки на ее предплечье пронзили мозг Игоря, как спицей, насквозь.

Утро только начиналось, в лесу теплело. Словно в юности, он шел с девушкой по лесу, только тогда не смел притронуться к ней, все читал стихи…

Как раковину, приложи

Меня к ушам и расскажи

О том, что море замолчало…

…Читал стихи и занудствовал, а теперь (прошло только пять минут) трогал кожу и гладил тело.

– Куда мы идем? – спросила Аня.

– Выбери сама. Можем пойти в людное место: собачники, физкультурники, грязь всякая, шум, а можно – в тихий, звенящий сосновый лес, где пахнет смолой и морем.

– Конечно, в лес.

– Да, да. Как ты хочешь.

– Вы музыку какую слушаете?

– Стоп… Не говори мне «Вы».

– Не могу… Вы же взрослый.

– Попробуй «Ты!»

– Сейчас… Соберусь… Нелегко…

– Тогда я буду тебе «выкать». Скажите, Аня…

– Ой, не надо, ты, ты, ты!… Так какую?

– Русский рок, альтернативу…

– Не может быть! Я тоже! А что именно?

– Ранние альбомы Кинчева, Цоя, Башлачева…

– Я тоже только ранние! Почему в молодости они писали хорошо, а потом – опопсели?

– Понимаешь, в молодости все искреннее, настоящее, а после… Жизнь не развивается по прямой, с какого-то возраста – все идет по второму кругу. У этих ребят наступил второй круг, и они стали повторяться.

– Так обидно.

– Хотя кто-то просто умер. Остался в молодости и не оставил себе шанса стать скучным и неискренним.

– Ну, не знаю… Я не хотела бы умереть ради того, чтобы чувствовать себя молодой.

Они шли между соснами, поднимаясь и спускаясь с пригорков. Залив появился, как всегда, неожиданно, и вдруг стало видно, что небо от Репино до Солнечного обложено тучами. Непогода словно сложила свои ладони над побережьем и смотрела вниз на пляжи сквозь крошечную щель в облаках. Скоро мог быть шторм, и Игорь испугался, что, замерзнув, Аня попросится домой. Пришлось бы выкручиваться, а начинать здесь – рано, из-под любого камня вполне мог вынырнуть одинокий курортник с книгой поэзии наперевес.