В Равенне царил голод. Обложенные с моря и суши готы не могли обеспечить город продовольствием. Угроза голодной смерти стала главной причиной, заставившей Витигиса так легко пойти на переговоры. Велизарий отправил всех своих командиров на разные участки, отослав их от себя. Этим умным шагом он избавился от свидетелей, перед которыми ему было бы неудобно исполнять задуманное.

Как только Велизарий освободился, он послал в Равенну сказать, что согласен с предложением и принимает его. Под прикрытием продолжавшихся переговоров о мире начались новые переговоры по совершенно иному вопросу. Были обсуждены и улажены все условия и противоречия. Велизарий давал себя в залог того, что никакого вреда не будет причинено ни готам, ни их имуществу. Он отложил церемонию приведения к присяге монарха, которая сделает его сюзереном готов, до своего вступления в Равенну. Эта оговорка представлялась совершенно оправданной: как можно давать торжественную клятву только в присутствии депутации? Готы ни на минуту не сомневались, что Велизарий даст клятву. Было подготовлено официальное вступление Велизария в Равенну.

В мае римский флот вошел в Классию с грузом еды для голодающего населения Равенны. Ворота были открыты, и в город вступила не вся императорская армия, а один Велизарий и его комитат — небольшой отряд победителей, шествовавший по городу, заполненному толпами гораздо более многочисленных побежденных. Среди самих готов мнения сильно разделились. Согласно свидетельству историка, готские женщины были вне себя от ярости при виде маленькой армии, разгромившей бывших повелителей Италии. Женщины плевали в лицо своим мужьям и сыновьям. Однако этот историк не сообщает нам, насколько всеобщим было такое мнение. Велизарий и его небольшой отряд добровольно признали свое поражение в состязании по пышности и великолепию. В конце концов, они вступили в город как воины, а не как парикмахеры.

Оказавшись в Равенне, Велизарий начал действовать быстро и решительно. Витигис был арестован вместе с ведущими племенными вождями готов. Королевская казна была конфискована. Остальные готы распущены по домам. Когда готы, наконец, поняли, что Велизарий никогда не даст ни королевской, ни императорской клятвы, было слишком поздно возражать и сопротивляться. Хитро задуманная комбинация провалилась.

Захват Равенны стал выдающимся эпизодом в истории человечества. Не самым последним достоинством этой операции являются гуманность я добрая воля, которые были проявлены при ее проведении. Войти в крепость таких воинов, как готы, и сделать то, что сделал Велизарий, — это подвиг, который мало кому было дано совершить на протяжении всей человеческой истории.

Месяц спустя, имея на борту Витигиса, заложников и королевскую сокровищницу, Велизарий отплыл из Равенны. Возвращение домой было скорым; но, прибыв в Константинополь, Велизарий встретил холодный и недружественный прием Юстиниана и услышал новость, ужас которой был сравним с ужасом известия о взятии Милана. То было известие о падении Антиохии.

Верность Велизария была выше всяких подозрений, и Юстиниан никогда всерьез в ней не сомневался; но способ, каким был решен исход итальянской кампании, был так же противен Юстиниану, как, может быть, известие о мятеже полководца. Все было проделано, мягко сказать, неприлично, и наверняка нашлись люди, которые дали действиям Велизария более жесткое определение. Действительно, император держит руку на пульсе империи, обдумывает и проводит внятную и разумную политику, воплощая в жизнь мирный договор. Этот договор, который Велизарий не понял и не смог оценить его истинные достоинства, должен был на несколько грядущих лет создать в Северной Италии буферное готское государство, которое отделило бы империю от франков и остальных германцев. Велизарий, подпиши он договор, мог бы срочно вернуться домой и принять участие в надвигавшейся войне с Персией. Но ничего этого Велизарий не сделал. Вместо этого он уничтожил всю схему построения буферного готского государства и оставил имперские силы перед лицом партизанской войны, которая в любой момент могла превратиться в нечто более серьезное. Велизарий потерял четыре или пять месяцев, которые дали возможность Хосру беспрепятственно вторгнуться в Сирию и привести империю к одной из самых тяжелых катастроф, какие она до сих пор переживала. Если после всего этого Велизарий рассчитывал на теплый прием, то он имел воистину сангвинический темперамент.

Кампания развивалась в полном соответствии с планами Хосру. Продвигаясь вверх вдоль Евфрата, персидская армия вторглась в Сирию. Хосру оказался сильным правителем, отличавшимся высоким интеллектом, и прекрасным организатором. В императорской армии не нашлось ни одного военачальника, способного преградить ему путь. Что значил Велизарий для империи, стало ясно, когда Хосру день за днем делал то, что считал нужным, не встречая должного сопротивления.

Юстиниан позаботился о мерах, которые, будучи приведенными в действие, позволили бы избежать последующих осложнений. Император решил, что Велизарий возьмет на себя командование в Сирии на участке от моря до Евфрата, а участок к востоку от Евфрата достанется Боузу. Некоторые рассматривали такое назначение Велизария как понижение в должности, так как ему поручался узкий участок вместо привычного для него командования всеми вооруженными силами. Однако не следовало спешить с такими выводами. На самом деле намерение Юстиниана состояло в том, чтобы освободить Велизария от неприятных, но несущественных деталей и сосредоточить его внимание исключительно на самом опасном направлении войны. Так как Велизарий терял время в Италии, улучшая императорский план мирного урегулирования, Боузу приходилось исполнять обязанности командующего на всем театре восточной кампании.

Расположив свой главный штаб в Гиерополе, Боуз решил всеми силами избегать позиционной войны и больше полагаться на мобильные полевые силы, чтобы остановить продвижение Хосру и не дать ему захватить укрепленные позиции. Это был замечательный план: приведя его в действие, Боуз исчез вместе со своими мобильными силами; никто не знал, куда он направился.

Как только Юстиниан узнал о наступлении персов, он понял, что нужно принимать экстренные меры, и немедленно отправил в Антиохию своего племянника Германа с тремястами воинами и обещанием прислать следом целую армию. Герман прибыл в Антиохию, осмотрел город и пришел к выводу, что для его успешной защиты от неприятеля необходимо перестроить фортификационные сооружения. Городские строители и архитекторы в один голос утверждали, что для задуманной перестройки у них не остается времени. Укрепления города находились в плохом состоянии, обещанной армии не было, и Герман впал в пессимизм. Учитывая создавшуюся обстановку, антиохийцы решили откупиться от персов.

Начались переговоры, которые вел Мегас, епископ Верейский. Царь царей благосклонно отнесся к выдвинутым предложениям. Стороны договорились о выкупе в десять центенариев золота. Такова оказалась цена Антиохии. Хосру удовлетворился такой суммой и согласился покинуть римскую территорию без войны. По возвращении в Антиохию епископ встретил там имперских послов в лице Иоанна, сына Руфина, и Юлиана, доверенного секретаря императора. Юлиан запретил выплату выкупа, и Мегас не смог добиться ратификации достигнутого им соглашения с Хосру.