Первые деньги достались О Юне в наследство от матери, занимавшейся торговлей. На них она наняла три рыбачьи лодки: 60 % улова забирала себе, остальное получали рыбаки. От местных чиновников она откупалась пивом и самыми лучшими крабами, добавляя к этому пачки китайских юаней, которые приходилось раздавать и пограничникам, и таможенникам, чтобы пропускали товар через границу. Выигрывали все.

О Юна знала, что секрет успеха в Северной Корее в том, чтобы давать «на лапу» – постоянно и всем. «Чтобы вести там бизнес, надо все время давать», – говорила она мне в перерывах между деловыми звонками. В Южной Корее госпожа О управляет тремя фабриками, ей приходится непрерывно заключать сделки и регулировать конфликты.

В Северной Корее голова у нее болела о другом: чтобы вести коммерцию, приходилось дружить с нужными людьми в партийном и полицейском аппарате. Настал момент, когда, несмотря на все взятки, О Юна не поладила с властями. Год она провела в тюрьме, где ее били, насиловали и принуждали к аборту. Но через год госпожа О смогла выбраться на свободу, пообещав купить мотоциклы всему местному полицейскому начальству. Так она вернулась к своей коммерции, но стала внимательнее выбирать, кому платить. «Я не могу платить всем подряд, но я всеми силами старалась дружить с полицейским начальством, чтобы никто не смел меня тронуть, – рассказывала О Юна. – Когда-то гадалка сказала мне, что у моей матери был большой талант к коммерции, а у меня он еще больше».

Сколько бы денег ни делала госпожа О, наладить отношения с системой не получалось. Она все время оставалась под подозрением. О Юна понимала, что государственная пропаганда лжет, и не хотела, чтобы ее дочь, которую она все-таки родила, не поддавшись давлению, росла в этой стране. «Северная Корея называет себя социалистическим государством, но на роды мне пришлось самой купить резиновые перчатки, капельницу, шприц и еду для врача и всей бригады, – говорит госпожа О. – Там не социализм. Там все работают на Кима».

Даже среди патрициев, стерегущих власть Ким Чен Ына, есть отдельная группа, которой он особенно хочет потрафить. Это миллениалы, люди его поколения, которые, если в его державе им будет хорошо, обеспечат устойчивость его трона не на одно десятилетие.

Вот почему самопровозглашенный Блистательный Товарищ решил создать для них привилегированный оазис по образу того, где прошли его юные европейские годы. Сейчас в Северной Корее есть итальянские рестораны и суши-бары, пабы с крафтовым пивом и картошкой фри, луна-парки с американскими горками и другими аттракционами, от которых захватывает дух, волейбольные площадки и теннисные корты, набережные с дорожками для катания на роликах. Есть такси, минимальная стоимость поездки в которых начинается с $1– четверти средней месячной зарплаты гражданина КНДР.

Привилегированная элита развлекается верховой ездой в псевдошвейцарских конных клубах с фальшивыми деревянными оградами вдоль дорожек и статуями в розовых кустах. Гоняет на горных лыжах в Масик-Пик под Пхеньяном, где Ким Чен Ын отстроил курорт с десятью трассами, австрийскими подъемниками и прокатом итальянских лыж. Там есть отель, интерьеры которого, если сформулировать мягко, представляют собой смесь швейцарского шале с северокорейским китчем. В отеле крытый бассейн с подогревом, сауна и даже ледяная пещера с баром.

Сегодня камарилья Ким Чен Ына играет в бильярд и поет в караоке. Ходит на йогу и пьет капучино с милыми рожицами, нарисованными на пенке. Перекидывается сообщениями в смартфонах и щеголяет сумочками от Christian Dior или Gucci. «У кого-то подделки, а у кого-то и настоящие», – поясняет Ли Со Хён, которая лишь на несколько лет моложе Ким Чен Ына и входила в эту «десятую долю процента» населения.

Со Хён и ее брат Хён Сун родились в знатной семье. Их отец Ри Чон Хо больше 30 лет финансирует режим Кимов. (Он до сих пор предпочитает северокорейскую транскрипцию своей фамилии – Ри, хотя дети пишут ее уже на южнокорейский лад – Ли.) Этим молодым людям совсем не плохо в кимченыновском Пхеньхэттене – сотворенной Великим Преемником мировой столице внутри столицы КНДР.

Маркетизация позволила немалой части северных корейцев немного улучшить быт, но никому не принесла такого благоденствия, как кругу приближенных Ким Чен Ына. Это стратегический подкуп: таким образом власть надеется убедить пхеньянскую золотую молодежь – детей всесильных тончжу, знающих, насколько за границей жизнь лучше, что им уезжать из Северной Кореи незачем.

В 2005 г., впервые приехав в Пхеньян, я увидела, как консервативно и решительно, в коммунистическом стиле, одеты женщины: тусклые серый, бурый и черный, длинные юбки, бесформенные куртки, практичная обувь.

Однако в 2018 г., по крайней мере в Пхеньяне, царила уже другая мода. Кореянки из поколения Ким Чен Ына носили одежду из магазинов H&M, Zara и Uniqlo: приталенные цветастые платья, яркую бижутерию, броские туфли на шпильках. Показное потребление больше не считается преступлением против социализма.

Молодые северокорейцы, у которых есть возможность путешествовать, везут из-за границы спортивную одежду, которая не особо доступна в столице, по крайней мере та, что им нравится. Все эти миллениалы вовсе не любители спорта: спортивную одежду они так ценят потому, что спортзал – единственное место, где можно показать свое тело. «В Северной Корее принято одеваться скромно, поэтому люди ходят в спортзал, чтобы прихвастнуть своим телом, чуть обнажиться», – поясняет Со Хён, рассказывая, что местные женщины любят легинсы и топы в обтяжку. Выезжавшие за границу покупали вещи не только себе, но и оставшимся дома друзьям: те вручали им подробные списки покупок. У женщин ценилась спортивная одежда марки Elle, мужчины предпочитали Adidas и Nike. По словам Со Хён, из-за границы все везли именно это.

Впервые с Со Хён и Хён Суном я встретилась в роскошном торговом центре в Вирджинии, неподалеку от их дома. В патио итальянского ресторана мы ели пасту и стейки. Даже здесь, в Америке, они излучали превосходство и честолюбие. Я отметила их манеру держаться и то, как безупречно они были одеты: по-деловому, аккуратно, сдержанно, ничего кричащего. Брат и сестра вели себя весьма благоразумно, умело дозировали общение с медиа – только на те темы, которые выгодны для репутации их семьи или повышали их шансы поступить в престижный университет. И они привыкли брать от жизни все.

Но они все-таки представители чучхейской знати, а потому постоянно мотаются между китайским Далянем, где учатся, и Пхеньхэттеном, где их отец заколачивает валюту для режима. В родном городе их любимое место – современный, по тамошним меркам, спортивный комплекс «Кым Лун» в центре. В нем три корта для сквоша и тренажерный зал, где на экранах над беговыми дорожками показывают диснеевские мультфильмы. Женщины расхаживают в откровенных костюмах для йоги, надолго задерживаясь после окончания тренировки. Бассейн также пользуется спросом – по той же причине. «Здесь главное – мода», – говорит Со Хён. В консервативной Северной Корее некоторые девушки тут позволяют себе даже носить бикини, пусть и очень скромные, с юбочкой, прикрывающей плавки.