Но ундины не тронули Папоротника, Урсулу и животных, должно быть, почувствовав их верность Каспару. Несколько духов земли приблизилось к маленькой девочке, которая все лежала, всхлипывая у стены. Одна ундина протянула к ней руку и повлекла за собой в глубь пещеры.

– Нейт! – отчаянно вскрикнула девочка, простирая руки к брату.

Каспар оглянулся и увидел Нейта, наполовину съеденного скалой. По пояс высовываясь из камня, он тоже изо всех сил тянулся к сестре.

– Лана! – кричал он в ужасе. – Спасайся, беги отсюда! Лана!

Каспар не мог вынести отчаяния девочки и страха ее брата. Он взял Нейта за руку, желая ему помочь, и как только их пальцы соприкоснулись, ундины отпустили парня, и он, шатаясь, шагнул вперед.

Остальные пастухи продолжали вопить в ужасе, но вскоре их крики сменились хрипами, приглушенными стонами, – и наконец наступила тишина. Все, что Каспар слышал теперь, – это учащенное дыхание своих друзей. Огнебой фыркал, Трог поскуливал. Каспар какое-то время не мог связно мыслить, но потом осознал, что все взирают на него в еще большем смятении.

– Волчонок! – вдруг выпалил он, потому что в голове всплыли слова Морригвэн.

Папоротник скривился.

– Мы побывали в настоящей преисподней, а все, что тебя волнует, – это твой несчастный волчонок!

– Она со мной, – подала голос Урсула, откидывая плащ из львиного меха.

Рунка обнаружилась у нее на плечах, как меховой воротник. Белый зверек соскользнул на пол и без малейшего страха принялся обследовать пещеру. Первое, что сделала Рунка, – это лизнула Трога в нос, а потом затрусила в открывшийся проход.

Ундины с интересом посмотрели ей вслед, подняли на руки Трога и начали подталкивать остальных в глубину пещеры. Волчонок бежал впереди, водя носом по сторонам. Вокруг путников капала вода, ее мелодичный перезвон рождал слабое эхо. Камень покрывал зеленый склизкий мох, больше похожий на ил; это говорило о том, что в пещеру все же как-то проникает солнечный свет.

– Пожалуйста, быстрее, – взмолилась Урсула. – Нужно спешить.

Глубокие мелодичные голоса ундин отвечали:

– Идите вниз, к корням Горы Старика. Следуйте за водой. Всегда следуйте за водой.

Духи земли остановились и прощально подняли руки.

– Пойдемте с нами, – попросил Каспар. – Пожалуйста, не бросайте нас.

Ундины медленно подались назад.

– Мы не похожи на духов воды, наших сестер, которые струятся и плывут через воды всего мира. Ни на духов огня, что взлетают и ведут свой быстрый танец в самых неожиданных местах. Ни на стенающих духов воздуха, что реют в ветрах, управляя дыханием мира. Это наша пещера, и мы хотим всегда оставаться в ней. Мы не любим отрываться от своих корней.

Сильная рука подтолкнула Каспара вперед, побуждая идти. «Интересно, как часто я касался ундины, думая, что это просто камень», – подумал он.

– Скорее, – прошептала Урсула. – Вы не знаете Мамлюка. Он не любит терять рабов.

– Я пришла проводить тебя на королевский совет.

Голос Керидвэн звучал ровно, как будто не происходило ничего особенного. Она словно бы не замечала, что за плечами У нее сгрудилось пятеро дюжих угрюмых стражников, должно быть, специально подобранных королем по выражению лиц.

Керидвэн спокойно улыбалась, хотя от острого взгляда ее не ускользнули ни следы от жестоких пут на запястьях Халя, ни красные рубцы на груди и шее, где прошлась плетка-девятихвостка.

Халь всякий раз почти радовался, когда его приходили бить. Боль от ударов была ничто по сравнению с настоящими муками одиночества в сырой темной камере без окон. Самые невыносимые страдания, от которых он по ночам дрожал и сходил с ума, не оставляли следов на его теле.

К величайшему облегчению Халя, высшая жрица не выказала ни удивления, ни жалости при виде его состояния. Само ее присутствие дало ему новые силы. Халь поднялся на ноги, хотя и не без труда, и хрипло ответил на приветствие.

– Возьми меня под руку, – попросила она, двигаясь навстречу. – Здесь очень скользкий пол, я не хотела бы упасть.

Халь усмехнулся углами губ, стараясь, чтобы боль никак не отразилась на лице, и взял Керидвэн под руку. Она была невысокой и хрупкой, но сильной, совсем как Брид. Опираясь на ее руку, Халь вскинул голову и последовал за стражниками, лишь самую малость пошатываясь.

Рэвик, должно быть, надеялся, что Керидвэн проявит женскую слабость при виде ран Халя. Жалостливые причитания, ахи и охи стали бы для юноши ни с чем не сравнимым унижением. Но Керидвэн, Жрицу-Мать, нелегко испугать.

Двое стражников шли впереди них, трое сзади. Они повели пленников вверх по узкой винтовой лестнице, и Халь нарочито громко осведомился у жрицы, какие новости дома Керидвэн спокойно отвечала, что дома все в порядке, и Брид ждет не дождется его скорого возвращения.

Они поднимались медленно, и изгиб лестницы на миг скрыл их от стражи. Халь быстро наклонился к Керидвэн и прошептал:

– Спасибо, что не жалеешь меня. Она понимающе улыбнулась в ответ.

Пленники прошли несколько коридоров, и наконец перед ними открылся покой, тускло освещенный единственной жаровней. Еще немного света падало сквозь решетку в потолке. Сердце Халя подпрыгнуло – он увидел и моментально узнал широкую спину своего брата в тяжелом торра-альтанском меховом плаще.

Присутствие Бранвульфа, который всегда был для него скорее как отец, чем как старший брат, – это уже слишком. В первый раз Халь признался себе, что в подземелье более всего страшился не боли, которая может повторяться сколько угодно раз, но полной неизвестности и отсутствия вестей из дома.

Бранвульф развернулся к брату, глаза его быстро осмотрели его с ног до головы, прежде чем барон перевел взгляд на жену. Он приоткрыл рот, желая что-то сказать, но овладел собой и только молча улыбнулся. Халь уважал брата больше всех на свете и теперь успокоился, уверенный, что если Бранвульф здесь, все будет в порядке.

Взгляд барона снова перекинулся на младшего брата. Халь понял, что Бранвульф тоже заметил все его увечья и рубцы и то, как он исхудал и вымотался. Но, как и Керидвэн, брат не унизил Халя сочувствием.

Барон превосходно владел собой, но Халь хорошо знал его и видел, как тот напряжен. Почему-то Бранвульф выглядел постаревшим, рука его невольно поднялась, чтобы помассировать затылок. Но и Рэвик тоже выглядел не ахти: в присутствии Бранвульфа он растерял часть своей уверенности и держался нервно.

Не дожидаясь королевского разрешения, барон шагнул к столу посреди круглой нетопленой комнаты. Сел на табурет и подвинул к столу еще один, для Халя.

– Присаживайся, брат, и объясни нашему королю, зачем ты здесь. Пора положить конец этой ошибке.