— Тогда размещай, и — к нам. Знакомиться будем. Водку пьешь?

— Анисовую! — ответил киргизский капитан. Хмм… Наш человек.

Через полчаса мы сели, через полтора — встали и легли. А ровно в четыре тридцать — проснулись от звуков стрельбы и взрывов. Зачистка юго-западной части Кобрина началась. Стрельба, то разгораясь, то затухая, продолжалась около трех часов, пока совсем не прекратилась. В девять часов, когда и мы, и киргизские мотострелки успели побриться, помыться, оправиться и позавтракать, во двор общаги влетел вчерашний «уазик» с лейтенантом Сережей, который доложил, что зачистка закончена и фронт работ для нас готов. Мы быстро собрались, загрузились в свои машины и двинули в направлении стадиона.

Киргизы приехали — на чем бы вы думали? На трех мазовских автобусах, мягких — аж завидки взяли. Их, оказывается, по воздуху перебросили, без техники — только со стрелковым вооружением. Символический вроде жест — но, черт возьми, какой жест! С их-то проблемами!

Максим Андреев. Выживальщик. Нижегородская область

Голова раскалывалась. Нос опух так, что дышать было очень трудно и очень больно. Макс попытался приподняться на лежанке, но упал без сил. Так и не открыв глаза, застонал. Чьи-то руки осторожно коснулись его лица и протерли его влажной тканью.

— Где я? — простонал Макс.

— В Караганде! — ответил знакомый злой голос.

— Рустэм? — Макс приоткрыл все же заплывшие глаза. Он сумел разглядеть только заплаканное лицо Маши. Та сидела рядом и с затаенной болью во взгляде смотрела на него.

— Рус… Где я?

— На Базе! — резко ответил Командир и добавил пару непечатных выражений.

Макс снова попытался привстать. Не получилось. Ребра пробила острая боль.

— Лежи, лежи, — ласково сказала Маша. — У тебя ребро сломано.

— А Пашка? Пашка где? — собственный голос показался каким-то чужим.

Девчонка ничего не ответила, только крепко зажмурилась. С ресниц ее закапали теплые слезы.

— Пашка погиб. А ты за него даже не смог отомстить. Сурвайвер хренов… С тобой партизанить, как с монашкой флиртовать, — в устах невидимого Максу Рустэма ранее гордое слово «сурвайвер» почему-то превратилось в ругательство.

Макс осторожно закрыл глаза. Совсем не так он представлял все это, когда торчал на интернет-форумах. Все должно было сложиться по-другому. Раз — гонка из опасного города. Два — обустройство на базе. Три — выжидание момента. Четыре — мародерка бесхозного имущества. Пять — установление контроля на своей территории. Шесть — выход на контакты с другими выжившими. Семь — зачинание новой цивилизации, в которой прав тот, у кого оружие. В которой мужчина — это мужчина, а не придаток к кошельку. А женщина — верная, сильная, красивая и умная подруга и мать Нового Человечества. И почему все пошло не так? Разве Большой Песец не настал?

Разве война — не конец всему? Разве должен вот он, молодой и сильный парень, лежать и умирать на нарах в темном погребе?

Максу так стало жалко себя, что непрошеная слеза нечаянно скатилась по разбитой прикладом щеке. Ссадины немедленно защипало, и он зашипел от боли.

— Больно, Максимка? — ласково сказала Маша, утирая свои слезы. А потом опять протерла лицо раненого.

Максимка… Так называла его мама. Когда-то называла. А сейчас — назовет ли? Жива ли она? Кому он, Макс, нужен, кроме нее?

— Оля где? — шепнул он. Маша спрятала глаза под челкой.

— Давай я тебе промедола уколю, давай? Ты поспишь, и все пройдет.

— Оля где? — сказал он чуть громче.

— Сейчас, Максимка! Сейчас я тебя кольну, и все хорошо будет! — засуетилась почему-то Маша.

— Оля! — хрипло крикнул Макс.

— Она со мной, не ори! Слабак… — рявкнул Рустэм.

Макс попытался опять приподняться, но в этот момент игла кольнула его в предплечье, и мир поплыл, поплыл, поплыл и растворился.

Москва. Дмитрий Медведев. Президент

— Присаживайтесь, Сергей Викторович, располагайтесь как дома. Хе-хе, понимаю, что в гостях хорошо, но, сколько дней вы уже у себя не были? — Широкий приглашающий жест президента недвусмысленно указывал в сторону небольшого дивана, расположенного вдоль дальней стены кабинета.

«Ага, значит, пока будем говорить без протокола. Иначе предложил бы сесть за стол». — Министр иностранных дел внешне расслабился, согнав с лица «служебное» выражение, и проследовал в указанном направлении. Внутренне он оставался таким же собранным, поскольку рамки «неформального разговора», более гибкие для непосвященных, подразумевали гораздо больше ответственности за свои слова, нежели ритуально-протокольное общение.

— Четыре, как вся свистопляска эта началась. Хорошо, на рабочем месте всегда минимальный «набор командировочного» существует. Да кое-что помощники перевезли, в первый же день.

— Привыкайте. Теперь, где мы — там дом. Выспаться-то удается? Или как я — по шесть часов в сутки — максимум? — Отрабатывая «обязательную программу», присущую началу подобных, нечастых, кстати сказать, бесед, глава государства был убедителен в своей заботе и почти искренен. Навязанный темп работы напомнил ему о студенческих годах с их неизбежным авралом в «последний день», впрочем, речь сейчас не об этом.

— Иногда дают и по восемь, но нам не привыкать. Было дело, только в самолетах отсыпались, да и то — на пути домой.

— Это хорошо, что вы о перелетах вспомнили. Есть мнение, и вы, Сергей Викторович, вероятно, уже знакомы с ним, что в ближайшие недели или даже дни вам будет необходимо совершить большое турне… — Пауза, нарочно сделанная президентом, давала министру возможность вставить «свои пять копеек», не заходя при этом за границы вежливости в общении начальника и подчиненного.

— И выступление Рузвельта тому причиной…

— Если не сказать «тому виной»! — Прозвучавшие на мгновение в голосе главы государства сварливые нотки уступили место сухому, подчеркнуто-деловому тону. — Полной информационной блокады достичь не удалось, да и невыполнимо это в существующих условиях. Вчера мы представили посольству США возможность связаться с Вашингтоном на частотах дипломатической связи сорок первого года и передать всю свою информацию шифром того же периода. — На невысказанный вопрос министра его собеседник устало, но довольно усмехнулся. — А вот так. У нас ничего просто так не пропадает. Впрочем, вы частично в курсе. Ведь это ваши сотрудники готовили российскую часть пятичасовой передачи? — Дождавшись утвердительного кивка своего визави, президент продолжил: — А вот такого ответа от старины Франклина не ожидал никто. Поражающая скорость реакции — буквально через несколько часов публично выступить с предложением скорейшего созыва трехсторонней конференции в Москве, с перспективой заключения военного союза! Вот что значит государственный ум докомпьютерной эпохи. Не голова, а Дом Советов!