Но бежали с крематория II не все: оставались четыре врача во главе с М. Нижли, а также несколько других узников, в том числе трое (во главе с Элушем Малинкой), пытавшихся взорвать крематорий. В живых, после вмешательства Менгеле, были оставлены только его врачи. Все остальные члены «зондеркоммандо» с этого крематория – 171 человек, как принявшие участие в восстании, так и уклонившиеся от этого, – или погибли в бою, или были расстреляны.

По ходу восстания в неравном бою погибли все организаторы восстания, кроме Я. Гандельсмана. Последний наблюдал за ходом события из крематория III вместе с З. Левенталем, Л. Лангфусом, М. Буки, Ш. Венецией и другими членами «зондеркоммандо» 58113. Дов Пайсикович, дневальный на крематории III, и еще шестеро человек, уйдя в этот день в лагерь Биркенау за супом, принесли в канистрах не суп, а бензин114. Но употребить бензин по назначению, кажется, не удалось. Всех членов «зондеркоммандо» во главе с капо Лемке115 и общим числом 85 заперли в тесном помещении патологоанатомического кабинета Менгеле.

Тогда-то Левенталь и взял на себя роль настоящего Хрониста и, перейдя в режим дневника, к 10 октября описал все существенные события этих трех героических дней116. При этом он начал с подчеркивания той особенной, хотя и неоднозначной роли, которую во всем сыграли русские, в частности с упоминания случая, когда за несколько дней до восстания один из советских военнопленных117 был застрелен возле крематория III унтершарфюрером СС после того, как, напившись, напал на эсэсовца и покатил на его велосипеде. После этого прошел слух, что дни остальных русских членов «зондеркоммандо» сочтены – их ликвидируют вместе с ближайшей порцией «зондеркоммандо», подлежавшей «сокращению».

Согласно Л. Когену, Я. Габаю, Ш. Венеции и другим, работавшие на крематорий III фактически не приняли никакого участия в восстании118, их даже никак не наказали, но заставили сжечь трупы членов «зондеркоммандо», погибших на крематории II119. Однако внимательное чтение Мюллера и Левенталя наводит на мысль о том, что был не только третий очаг восстания – крематорий V, с селекции на котором все и началось, но и четвертый – крематорий III (обстоятельство, которое всегда ускользало от внимания исследователей).

В ночь с 8 на 9 октября оставшиеся в этом крематории повстанцы во главе с Я. Гандельсманом и Ю. Врубелем, повидимому, все же попробовали воспользоваться имевшейся у них взрывчаткой и взорвать собственный крематорий, – вероятней всего, вместе с собой120. И только после того, как это им не удалось (возможно, что, как и на крематории II, их подвел отсыревший порох), они были схвачены в количестве 14 человек121 и брошены в гестаповский бункер главного лагеря122. Арест мог произойти только 9 октября, но не 10, как об этом всегда писали, поскольку запись Левенталя от 10 октября говорит о Врубеле как об уже сидящем в бункере, а Р. Робота ко времени своего ареста уже знала, что Врубеля нет в живых.

Для тушения пожара на крематории из центрального лагеря Аушвиц-1 прибыла пожарная команда, состоявшая из 9 узников123. Они стали невольными свидетелями последней фазы подавления восстания и расстрела захваченных его участников. Позднее этих пожарников направили в Райско для тушения конюшни124.

Вечером расстрелянных участников восстания привезли на территорию крематория IV, куда согнали и остальных членов «зондеркоммандо». Еще 200 человек из восставших крематориев расстреляли тут же. Представитель лагерного начальства произнес речь, в которой в случае попыток повторения восстания угрожал расстрелом уже всем. После чего на крематориях II, III и V приступили к работе125.

От рук восставших в тот день пало три эсэсовца – унтершарфюрер СС Рудольф Эрлер, унтершарфюрер СС Вили Фризе и унтершарфюрер СС Йозеф Пурке. Еще 12 эсэсовцев были ранены126. В середине октября пятеро эсэсовцев получили боевые железные кресты за геройство при предупреждении массового выступления – первый случай награждения ими среди персонала концлагерей127.

Вот несколько других свидетельств о восстании, каждое из которых содержит какие-нибудь детали, отсутствующие у других.

Так, Дов Пайсикович128 показал в Нюрнберге в 1964 году, что были подготовлены взрывчатка, гранаты и оружие и что существовал общий план восстания для всех четырех крематориев. Однако восстание началось на крематории IV спонтанно – при свете дня и прежде намеченного срока, без согласования и координации с другими. Поэтому к другим крематориям прибыло СС и преспокойно заперло всех в помещениях129.

Меир Пшемысловский130 описывал восстание со слов члена «зондеркоммандо» Геноха (Еноха) Кадлобски. Сигналом к бунту якобы послужила брошенная граната, которой был убит эсэсовец, выгонявший членов «зондеркоммандо» на работу. Потом сожгли живым немецкого капо (после чего восставшие якобы ворвались в лагерь и стали призывать поляков присоединиться к мятежу, но призыв остался без ответа). Из 900 членов «зондеркоммандо» в восстании приняли участие 200. 140 из них погибли в перестрелке, некоторые убежали или утонули, переплывая через ров, окружавший лагерь, некоторые были убиты (снаружи лагерь охранялся и находился под постоянным наблюдением: непосредственно вокруг него жили не поляки, а немцы), спаслись только 12 человек, а остальные были казнены131.

Еще одним сообщением о том, что кому-то из членов «зондеркоммандо» удалось уйти от преследования и спастись, является свидетельство Курта Хэккера – адъютанта коменданта лагеря Бэра, утверждавшего, что именно греки около двух часов отстреливались от эсэсовцев, обороняя крематорий, который они частично взорвали: 15 удалось прорваться сквозь все преграды на волю, но 13 из них уже были ранены. Раненых, конечно, поймали и уничтожили, но двоих так и не нашли132.

Самая надежная информация – у городской полиции Аушвица: 7 октября, по состоянию на 19.30, в бегах все еще находилось 4 узника «зондеркоммандо»133.

День восстания пережили 169 узников из крематория III, но спустя несколько дней были арестованы и замучены в бункере 14 человек. Таким образом после 14 октября в живых оставались 198 человек, в том числе 155 с крематория III и 44 с крематориев IV и V134. Один находился в бегах, но был схвачен позднее. Общее же число погибших повстанцев составило 452 человека135.

По довольно странному мнению В. Ренца, аушвицкое восстание с трудом подпадает под определение героического: дескать, восстали зондеркоммандовцы-евреи от отчаяния, от безысходности – жизнь им не светила ни так, ни эдак136.

Бруно Баум и Рауль Хильберг также упрекали их в случайности мятежа, точнее, в его спонтанности. И еще, если хотите, в «шкурности»: мол, только когда запахло их собственной смертью, они бросились в бой, но никто из них не «мятежничал» из солидарности с жертвами газовен!

Упрекал «зондеркоммандо» и Г. Лангбайн137 – за их хотя и героическое, но все же изолированное и неподготовленное, на его взгляд, выступление. Это восстание хотя и подняло моральный дух еврейских узников, но почему-то сильно понизило боевую мощь польских подпольщиков. Неудачей и казнями закончился тщательно готовившийся ими побег 27 октября 1944 года138. В результате, неожиданно заключает Лангбайн, в январе 1945 года в Аушвице, несмотря на то что в лагере было пусть примитивное, но оружие, оно так и осталось нетронутым – его никто и ни разу не употребил!