– Хёвдинг! – негромко окликнул он.

Фрейвид повернулся: его лицо было спокойно, но столь сурово, словно он заранее запрещал Асольву его вопрос.

Но Асольв все же решился.

– А как же Хёрдис? – спросил он. – Ты не забыл о ней? Она ведь так и осталась в лодочном сарае.

– Я не забыл о ней, – обронил Фрейвид, и лицо его сказало сыну, что он очень недоволен этим разговором. – Она останется там, где сейчас. Она накликала на фьяллей «гнилую смерть», она поссорила нас с Торбрандом Троллем и навлекла на нас его гнев. Фьялли хотят отомстить ей. И они ее найдут. Она заслужила это. А мне в доме больше не нужна эта ведьма.

Фрейвид отвернулся от сына и тронул коня свернутой плетью. Асольв, напротив, придержал поводья, глядя в широкую самоуверенную спину отца. От этой короткой суровой речи у него кровь застыла в жилах. При всех недостатках, несмотря на все обиды, которые ему пришлось от нее вытерпеть, Асольв все же не мог забыть, что Хёрдис – его сестра. Ее оставляли на верную смерть. Рассказывают, что когда-то давным-давно, еще в Века Великанов, в ночь Середины Зимы в лесу оставляли человека в жертву волкам – привязанного к дереву, чтобы Одиновы звери взяли свою долю и не трогали других людей и скотину. И теперь его собственный отец оставил родную дочь такой же беспомощной жертвой волкам, а значит, Века Великанов еще не прошли.

– Ну, что ты тут застрял? – Мать, Гудрун, вывела Асольва из оцепенения сильным толчком в плечо. – Уж не собираешься ли ты жалеть эту мерзавку? Побереги слезы для кого-нибудь другого. А эта дрянь не пропадет. Вот помяни мое слово – не пройдет и месяца, как мы опять о ней услышим. Хотя меня это не обрадует!

Асольв тронул коня и поехал вслед за отцом. В общем-то мать права – Хёрдис сумеет за себя постоять. Хотя поступок Фрейвида от этого не становился красивее.

Четвертый день семь больших и девять малых кораблей Торбранда конунга шли вдоль побережья Квиттинга, только ночью делая короткие остановки. Фьялли не трогали прибрежные усадьбы, лишь забирали скотину с пастбищ на пропитание дружин. У них была главная цель – разделаться с ведьмой.

Впереди, за береговым выступом, за темно-зелеными верхушками разлохмаченных елей, мелькнуло большое коричнево-рыжее пятно. На миг у Хродмара перехватило дыхание, сердце дрогнуло – он узнал Тюлений Камень. Вот она, граница владений ведьмы, земля его врага, до которого он так страстно мечтал добраться все эти дни, почти месяц, прошедший от начала «гнилой смерти» в Аскефьорде.

«Кленовый Дракон» шел быстро, и казалось, что Камень сам движется навстречу незваным гостям. Переводя дыхание, Хродмар похлопал ладонью по борту, словно хотел подбодрить своего морского скакуна. Он был уверен, что не только он увидел Тюлений Камень, но и Камень заметил его. Где-то в каменных морщинах выбоин и трещин прятались невидимые глаза – настороженные и враждебные. Но Хродмар смотрел прямо, как в лицо врагу, не боясь встретить его взгляд.

Вдруг мир вокруг тихо вздрогнул и рывком провалился на два месяца назад. Хродмар ощутил себя снова на «Тюлене», рядом с ним стоял Модольв, а сам он был прежним – таким, как до болезни. И на вершине Тюленьего Камня ему привиделась тонкая фигурка высокой девушки в сером платье, ее темно-русые волосы от ветра почти стояли дыбом, руки были подняты над головой, и в одной из них сверкал нож. Его нож. А по откосу Камня пробежала дрожь, как по воде, его морщины-трещины усмехнулись и сложились в рисунок. На боку Камня бледно-голубым светом засияла в человеческий рост перевернутая руна «альгиз».

Хродмар вздрогнул, прищурился, всмотрелся. Руна на Камне исчезла, но перед его глазами так и стоял ее очерк – вершиной вниз, словно руна умоляюще тянула к нему руки. Плохой знак. Не торопись и не празднуй заранее победу, предостерегает руна защиты. Едва ли у тебя все получится так, как ты задумал, и не лучше ли тебе пока отступить? Коварный совет, способный и поселить в душе неуверенность, и раззадорить, что тоже не на пользу делу. Сама ведьма начертила эту руну на Тюленьем Камне! Хродмар стиснул зубы, чувствуя сильный прилив гнева. Тюлений Камень не хочет пускать фьяллей в свои пределы – но они не собираются спрашивать у него разрешения!

– Эй, Хродмар ярл! – окликнул его чей-то голос.

Хродмар вздрогнул, как внезапно разбуженный, и обернулся.

– Это и есть Тюлений Камень? – окликнул его со своего места кормчий Сигват. – Тогда мы можем пройти прямо под ним – там, я вижу, глубоко.

– Там омут! – с жесткой усмешкой ответил Хродмар. – А в омуте живет здешний дух в обличье старой селедки, которой квитты приносят жертвы.

Гребцы засмеялись, но Сигват едва заметно качнул головой. Он был опытным кормчим и привык уважать море и его обитателей. И уж не Хродмару, носившему на лице зловещие следы чужого колдовства, было смеяться над духом Квиттингского побережья.

Один за другим шестнадцать фьялленландских кораблей проходили мимо Тюленьего Камня. Перейдя на корму, Хродмар напряженно следил за их ходом. Когда последний, «Дубовый Дракон» Хравна хёльда, который вел его старший сын Халльмунд, миновал рыжее пятно Камня, Хродмар вздохнул с тайным облегчением. В глубине его души, под жаждой мести и решимостью, таился смутный страх. Ненавидя всех квиттинских духов, Хродмар не хотел даже верить в существование Большого Тюленя. Но все же ему было неспокойно.

Граница осталась позади – и обиталище ведьмы лежало перед ними беззащитным. Хродмар начал узнавать знакомые места.

За стеной сарая послышалось тонкое поскуливание. Хёрдис бросилась в угол и опустилась на колени, сунула руку в дыру. В пальцы ткнулся холодный нос, потом лизнул мокрый язык.

– Ты что, ничего не принес? – прошипела Хёрдис, не находя рядом с собачьим носом ничего съедобного.

Серый опять заскулил, и в его голосе Хёрдис услышала явное беспокойство.

– Что случилось? – крикнула она в дыру под стеной, как будто Серый мог ответить. – Куда все провалились? Тролли их всех унесли, что ли?

Никто не приходил к ней вчера, и Хёрдис почти обиделась: она привыкла, что каждый день кто-то из домочадцев является ее проведать. Последним был Асольв, он приходил позавчера. От отца не было вестей – хорошо еще, что Серый прибегал каждый день, а значит, сделка с Торгнюром Совой расстроилась. А ведь Хёрдис уже была почти готова согласиться на предложение Фрейвида. Она бесилась в сарае от тоски по простору, по свежему воздуху. Целый месяц не имея возможности даже умыться, она сама себе казалась грязной и липкой до отвращения, волосы висели сосульками, голова немилосердно чесалась, руки с неровно обкусанными ногтями стали походить на троллиные лапы. Хёрдис казалось, что она слепнет от вечной полутьмы, а из дальнего угла уже так воняло, что она старалась сидеть возле самой большой щели под дверью. Из щели веяло ветерком, и ее мучило несбыточное желание выскользнуть в нее вслед за собственным выдохом. Нельзя же сидеть так до бесконечности! Да, отцу не следует особо доверять, но сейчас для Хёрдис самым важным было выбраться из сарая – а уж на свободе она сумеет за себя постоять. Жаль только, не успела она показать всем этим глупцам, что может сделать огниво Синн-Ур-Берге в подходящих руках…