Она подождала, когда он окажется рядом с ней, а потом крепко приложила руку к его плечу, вынуждая его пойти вместе с ней. Они оказались перед стеной, и тут она остановилась и приложила другую руку к камню. Он не понимал, что она делала, но крупная часть стены отошла в сторону, и перед ними предстал выступ, открытый с трех сторон ночи.

Сельрена быстро сняла руку с его плеча, чтобы коснуться его переносицы.

Фарри поспешил вперед, наружу, и оказался на платформе. И тут пришел вопрос — на который мог ответить только он. Мог и должен ответить, причем сейчас же! Он расправил крылья и прыгнул вниз, а потом взмыл в ночную тьму.

И тут явился тот же самый призыв, который прежде заставил его улететь с корабля, и он не смог сделать ничего другого, кроме как ответить. Под ним темнела земля; зловещее зеленоватое свечение, исходящее от мертвого леса освещало все, кроме очень далеких звезд. Птицы не взмывали вместе с ним в небо, а во время своего полета Фарри не ощущал ни тревоги, ни беспокойства. Он старался лететь вперед, чтобы точно определить источник призыва, но сумел лишь узнать, что тот находится где-то на западе. В то время как на востоке… Он на мгновение подумал о корабле и ожидающих его спутников, но не смог избежать зова, который уверенно тащил вовсе не туда, где он мог обрести безопасность и помощь.

Усталость, охватившая его в замке, исчезла. Вероятно, подумал Фарри мимолетно, он избавился от нее благодаря напитку, который Сельрена заставила выпить. Он несколько прибавил скорость. Вот он уже перелетел через мертвый лес и оказался над еще одной вереницей скал, менее высоких, чем вершины, на которых стоял замок. Здесь мертвый лес закончился, и Фарри полетел над голыми камнями.

Миновав их, он обнаружил, что стал видеть в темноте лучше, чем когда-либо прежде, и тут наверху он приметил луч гораздо более сильного света, чем производил лес. И в тот же самый момент его внимание привлек пронзительный крик, постепенно превращающийся в мощный вой, а потом совсем пропавший.

Затем воцарилась тишина, и притягивающее его сюда воздействие тоже исчезло. Он замедлил скорость и снова отчасти начал управлять своими движениями. Луч света стал напоминать колонну, устремленную в небо. Свет от корабля! Это должен быть корабль!

Но в этом месте не могло быть корабля, а Фарри так хотелось домой! Крик больше не звенел у него в голове, этот жуткий крик, заглушающий и притупляющий остальные ощущения, как он отчетливо понял. Чтобы лететь к этому маяку, надо быть полным дураком. Он попытался избавиться от этого навязчивого стремления, чтобы снова направиться на восток. Однако его не отпустили настолько, чтобы он сумел это сделать.

Цепь скал, над которыми он пролетал, загибалась к северу, и Фарри понял, что сможет изменить курс достаточно, чтобы следовать этой изломанной линии.

«Рубеж! Рубеж!»

Казалось, эти слова прокричали ему прямо в его ухо. Он слегка отклонился в сторону из-за потрясения, вызванного этим мысленным посланием, самым сильным и болезненным, которое он когда-либо получал. Фарри полетел налево, и он сделал четыре взмаха крыльями, прежде чем избавился от мучительного звона в голове.

Мучение или нет, однако оно не позволяло ему лететь свободно. Его мотало то взад, то вперед, и Фарри осознал, что направляется на север, причем все время против собственной воли пытается снова и снова преодолеть этот невидимый барьер, постоянно встающий у него на пути, а взрывы звона в голове так воздействовали на его зрение, что он не видел так отчетливо, как прежде. Он снова совершил вираж налево и теперь дергался в воздухе.

«Рубеж!»

Пораженный нестерпимой болью в голове, сопровождаемой ощущением, что все, находящееся внизу кружится, Фарри летел вперед. Он должен вырваться, но, полуосознавая, что все еще находится в воздухе, он снова упорно летел к колонне света, что возвышалась вдалеке. Фарри медленно отходил от самого последнего резкого удара боли. Теперь он оказался на открытом пространстве, оставив скалы позади, а сам направлялся, желал этого или нет, к отдаленной сверкающей колонне.

Больше он не слышал крика, приведшего его сюда, и все же не сомневался, что тот имеет отношение к этому свету. Когда он летел по кругу, это наверняка явно замечено в чужеземном лагере.

Корабль, приземлившийся на открытом пространстве, был несколько крупнее, чем доставивший его на эту планету. Трап был выдвинут, а возле его основания Фарри заметил группу планетарных защитных убежищ, и это предполагало, что стоянка устроена здесь на некоторое время. Маяк, привлекший его внимание, светил с носовой части корабля, прямо в ночное небо. Вероятно он был нечто большее, чем ориентир для путешествующих по планете — он являл собой предостережение или призыв.

На уровне земли он увидел светильники поменьше. Фарри устремился вниз, хлопая крыльями, и вскоре снова оказался на земле. Неужели о его появлении по-прежнему было неизвестно на корабле и прилегающем к нему лагере? Он видел слишком много различных приборов, чтобы поверить, что они не выставили часовых против чужаков.

Основной прожектор, расположенный на уровне земли, освещал место, где стоял флиттер, освещенный еще и дополнительной подсветкой. Фарри заметил силуэты тех, кто работал на корабле; как он предположил, они производили ремонт. Он насчитал пять планетарных убежищ. Четыре были поменьше, и едва ли достаточно крупными, чтобы спрятать более чем двух человек, пятое же, чуть в стороне, было втрое больше остальных.

Его глаза быстро привыкли к свету от маяка и включенным прожекторам у подножия корабля. Теперь он отчетливо видел работающих — или стоящих и наблюдающих за ними. С того места, где он находился, они походили на гуманоидов. Тем не менее, их униформу, не имеющую никаких опознавательных знаков, Фарри видел впервые. Выглядели они как разведчики Патруля, прилетающие туда, где случилась какая-нибудь беда, и имеющие лишь возможность приземлиться и установить маяк, призывающий на помощь. Вне всякого сомнения, этот корабль не был толстобрюхим грузовым перевозчиком и даже кораблем с ограниченной грузоподъемностью, например, как судно вольных торговцев.

Он насчитал семь человек — трое трудились не покладая рук над внутренними частями флиттера, двое наблюдали за работой и еще двое стояли возле входа в одно из крошечных убежищ; их позы говорили о том, что это — охранники — что могло предполагать находящихся внутри пленников. Тотчас же в голове у Фарри вспыхнули воспоминания — а вдруг это та самая несчастная Атра, о которой он не раз уже слышал?

И словно от мысленного упоминания этого имени крепкий захват расслабился, и до Фарри дошло мысленное послание.

«Помоги, мой крылатый родственник, помоги!»

Эта мольба была не сильной и еле слышной: скорее, пленник говорил шепотом, и Фарри даже пришлось напрячься, чтобы ее услышать. Тем не менее он спешно устремился к растущим поблизости кустам, чтобы спрятаться.

— Крылатый родственник… — снова раздался жалобный крик, издаваемый кем-то, пребывающем в самых глубинах опасности и потерявшим всякую надежду на спасение. Теперь Фарри не почувствовал зова, приведшего его сюда; ибо последний его импульс сгорел в сражении с тем, кто прокричал ему слово «Рубеж». Он все еще ощущал тревогу, делающую его неуверенным, непонимающим, что он здесь делает и почему.