Харпер повторил свои предложения, которые сделал ранее по телефону, подтвердив каждое из них имевшимися сейчас в его распоряжении фактами. Достав из папки расшифровки записей телефонных переговоров, он процитировал несколько фрагментов, а также прочитал выжимки из доклада Джулио о его встрече с мэром Медельина, уделив особое внимание фонду Моралеса, а также денежным потокам, которые в настоящее время направлялись из Уругвая и Испании в Колумбию.

— Получается, что мы будем преследовать этого парня за перечисленные ему пятьдесят миллионов долларов? — осведомился Форбс.

— Для начала, сэр. Уверен, что расследование приведет нас к источнику этих денег. И возможно, нам удастся конфисковать или заморозить еще большие суммы. Если все пройдет как надо, Моралесу — конец. А с ним и конец Медельину.

— Надеюсь, у вас, Ред, нет ничего личного против Моралеса? — поднял брови Форбс.

— Нет, сэр. Но я считаю его наиболее опасным из всех колумбийских наркобаронов.

— С чего вдруг? Вы знаете, какова нынче его доля на рынке?

— Пять процентов. Но дело не в этом…

— А в чем?

— Моралес — единственный по-настоящему умный парень из всей этой банды. Он ведет себя вполне прилично, даже платит налоги. А сейчас собирается встать во главе всей системы социального обеспечения в Медельине. Иначе говоря, он ничем не досаждает колумбийскому правительству, и, учитывая другие проблемы, которые сейчас стоят перед страной, его, весьма возможно, скоро оставят в покое.

Директор, размышляя, некоторое время хранил молчание. Потом сказал:

— Хорошо. Я договорюсь с госдепом и лондонской полицией. Ну а вы готовьтесь лететь в Лондон, если события этого потребуют. А пока поезжайте в Нью-Йорк и обговорите аспекты этого дела с судьей Крамером. Надеюсь, он позволит вам прослушивать телефоны «Салазар и К°». Что же касается Калийского картеля, то ваши предложения на его счет меня не совсем устраивают. Я не говорю «нет», но и согласия не даю. Для начала давайте посмотрим, как будут развиваться события.

Решения начальства в общем соответствовали планам Харпера и Карденаса, а кое в чем даже превосходили то, чего они надеялись получить.

Уик-энд миновал только три дня назад, а Том уже с нетерпением ждал следующего, хотя и со сложным чувством. Родители Кэролайн пригласили семью Клейтон в Глостершир, каковые посещения происходили в зимний сезон регулярно и приносили его участникам много радости. Обычно у тестя с тещей он стрелял перепелов, а его дети катались на пони. За обеденным столом собирались интересные и колоритные гости, часто бывшие сослуживцы тестя, любившие рассказывать всевозможные истории и байки. В такие дни Тома посещало чувство глубокого единения с семьей. По его мнению, именно так все и должно происходить в нормальной семейной жизни. В семье же его родителей наблюдалась разобщенность, все держались чуть отстраненно и были себе на уме. Кроме того, хотя детство Тома назвать несчастливым нельзя, он все-таки слишком рано лишился матери.

Но прежде чем оправляться на уик-энд к родителям жены, ему предстояло еще разрешить ряд серьезных проблем с Аккерманом и Суини.

Оттого что утром в среду он не пошел на работу и остался дома, у него появилось некое тревожное ощущение. Том смотрел на вещи в кабинете так, будто бы видел их первый раз в жизни. Потом бросил взгляд за окно. Продуваемую ветром улицу пересекала группа молодых мамаш с детьми, облаченными в школьную форму. Как часто в суете банковских буден он забывал, что на свете есть и другая жизнь — возможно, куда более нормальная и правильная, нежели его собственная. Эта мысль неприятно задела Тома.

А еще его беспокоило поведение Кэролайн. В последнее время она замкнулась и демонстрировала по отношению к нему определенную холодность. Хотя жена редко озвучивала свои страхи, нельзя было не заметить, что она напугана. Радость, поселившаяся у нее во взоре при мысли, что муж унаследовал состояние своего деда и теперь покупка нового дома не за горами, мигом потускнела, как только она узнала о причитавшейся ему огромной сумме, оказавшейся в несколько раз больше ожидаемой. Теперь Кэролайн казалось, что в этом кроется нечто зловещее и наследство принесет им беду.

Том, конечно, пытался разубедить ее. По крайней мере пять миллионов из наследства точно их — они скопились за счет процентов, начислявшихся в течение пятидесяти лет. Есть также шанс, что им принадлежат все пятьдесят миллионов, особенно если вклад дедушки использовался в течение этого времени для рыночных спекуляций. Том пытался обратить все в шутку, утверждая, что, если бы у него имелся собственный банк, он в таких случаях начислял бы владельцу счета как минимум десять процентов. Но Том вынужден был признать, что этот вопрос нуждается в объяснении, каковое, несомненно, им предложит Суини.

В конце концов в семье установилось подобие перемирия. Кэролайн сказала, что больше не будет касаться этой темы, по крайней мере до тех пор, пока муж не переговорит с Диком Суини. Однако жизнерадостности у нее заметно поубавилось. Она определенно не хотела иметь с подозрительными деньгами ничего общего и всячески стремилась продемонстрировать это мужу.

Клейтон всегда считал себя человеком хладнокровным, обладающим здравым рассудком и способным переносить любой стресс. Но теперь он, чувствуя, что благополучие его семьи находится под угрозой, постоянно находился в угнетенном состоянии, от которого никак не мог избавиться. Том теперь все время напряженно думал о том, как выйти из создавшейся ситуации, хотя внешне продолжал оставаться улыбчивым, жизнерадостным человеком, у которого, как казалось многим, нет серьезных проблем и которому в этой связи можно только позавидовать.

Деньги всегда играли в жизни Тома важную роль. Они и для Кэролайн были важны, что бы она там по этому поводу ни говорила. Просто жена не представляла себе жизни без денег, каковому благодатному неведению с самого начала способствовали ее родители, положившие на счет дочки кругленькую сумму, а также усилия семейных адвокатов и советников по инвестициям, учивших, как лучше распорядиться фамильным достоянием. В ее комфортно обустроенном мире Том часто чувствовал себя чужаком, и, хотя никто в таком положении дел виноват не был, испытывал в этой связи определенный комплекс неполноценности. Страстно влюбленный в Кэролайн, он подспудно страшился того, что в один прекрасный день она уйдет из его жизни и присоединится к своему миру.

Помимо всего прочего, у Тома имелась склонность к мнительности, что он всячески старался скрывать. Даже перед Кэролайн, хотя и в меньшей степени. Иногда, покопавшись в тайниках своей души, запертых от всех, включая супругу, он выпускал на волю некоторые ужасные фантазии на тему: что будет, если…

…он потеряет работу?

…Кэролайн или кто-то из их детей неожиданно умрет?

…он сам серьезно заболеет?

Вместе с тем, задавшись подобными вопросами, он пытался мысленно преодолеть неблагоприятные обстоятельства и, стараясь быть честным и объективным, словно со стороны наблюдал, как некто по имени Том Клейтон, согнувшийся поначалу под ударом судьбы, со временем распрямляется и приходит в норму.