Я понимающе кивнула, не зная, что на это сказать. Все равно членораздельно я могла произносить лишь предлоги и то через раз. Мне теперь прислугу ни за какие деньги не найти. Все уже в курсе про низкую оплату и про то, что у нас творится.

– Я помогу, – пришел на подмогу сын, его глаза блестели непролитыми слезами.

– Иди спать, любимый, тебе завтра вставать на учебу, – обняла я дорогого человечка, поцеловав в макушку. – Я сама разберусь, Миль.

– Но, мам, ты сама с ними не справишься! Может, лучше позвать темноэльфийский патруль?

– Омилео Латимир Сарвариэль! Я кому сказала – спать! – Еще раз погладила сына по шелковистым волосам и чмокнула в макушку. – Ты помнишь, что последний раз со стражниками здесь было? И сколько штрафов пришлось платить? Спать иди, счастье мое. Я безо всякого патруля с гуляками разберусь и управлюсь. Нам и без того позора хватает, солнце мое, соседи до сих пор пальцами в нашу сторону тыкают.

Понурив голову, сынишка отправился спать, при этом по пути менял свои четыре ипостаси, сам того не замечая. Да уж… как говорится, кровь не водица, а породу не пропьешь и не прогуляешь.

А я сдержала слово и разобралась. Сначала приводила в чувство невменяемого «мужа». Потом знакомилась с его новыми друзьями, чтобы поименно выкинуть их из дома, не забыв снабдить краткой, но емкой характеристикой. И снова приводила в чувство «мужа», которому успели налить те, с кем я еще не успела познакомиться. Тут подоспела новая партия приглашенных на тусовку и все завертелось по новой.

Короче, посмотрев на это со стороны, я поняла, как выглядит ад. Ад – это вам не смола и не котлы; ад – это «жена» главного паразита на гламурной тусовке!

Я замаялась отдирать от него баб. И мужиков (не забывайте, с ним все хотели выпить!). На моем лице навечно поселилась гримаса отчаяния. Руки тряслись.

У меня не было времени даже присесть. Постоянно что-то происходило.

То музыканты ненароком оскорбили музыкальные пристрастия герцога под личиной, и мы коллективно убалтывали стражу не сажать нас в кутузку за неверно взятую ноту. То молодой орк что-то не поделил с компанией дроу. А поскольку орки всегда горой стоят за своих, то, чтобы не строить дом с нуля, пришлось уламывать ту и эту группировки, чтобы пошли на мировую, и затем поить до поросячьего визга.

Девочки древнейшей профессии подрались с бесплатными любительницами мужчин… Виконт с бароном поспорили, кто из предков знатнее и больше отличился на поле боя… Маркизу на втором этаже застали в неполиткорректной позе с маркизом. Чужим!

Я говорила: «холодно – горячо»? Ну так вот, скорее ад замерзнет, прежде чем я выберу себе ТАКУЮ жизнь. Но, может, повезет в следующий раз?

– А вот этого я тебе никогда не прощу! – с яростью сказал мне кто-то близкий. – Ты не имела права скрывать от меня моего сы…

Я отшатнулась… и с надеждой уставилась в последнее окно.

Четвертое окно

Мрачная пещера с низким потолком. Стены и пол выложены золотыми плитами с инкрустацией из драгоценных камней. Все блестит в свете факелов и свечей, но все равно мрачно и тоскливо.

– Филлос, осмелюсь напомнить: у Люкоса сегодня день рождения! – Я стояла посредине этой пещеры, около стола, выточенного из цельного алмаза.

У входа застыла охрана и несколько придворных в ожидании милостей и распоряжений.

– И что ты хочешь? – с неприкрытым недовольством глянул на меня из-под кустистых бровей высокорослый дворф, оглаживая черную окладистую бороду. На нем красовалась корона. Металл почти был не виден под россыпью отборных камней. Кряжистую фигуру облегали богатейшие доспехи. – Чтобы я станцевал по этому поводу? Когда я в этом участвовал?

– Но… – откровенно растерялась я. – У него сегодня совершеннолетие, и я думала…

– Она думала! – громко захохотал дворф, хлопая ладонью по столу. – Она еще умеет думать! – Потом внезапно успокоился. – Это твои проблемы – ты их и решай. Не можешь организовать прием?

– Все готово, – торопливо сказала я, испуганно пряча голову в плечи, – но мы с детьми… мы бы… мы бы хотели…

– Не мямли! – рявкнул чернобородый, прожигая во мне взглядом дыру. – Говори, что хотела, и проваливай! У меня куча дел. И я не могу тратить свое время на бесполезную женщину, которая принесла мне троих детей и ни один не достоин называться дворфом!

– Но Филлос, – попятилась я, отчаянно закрывая собой подавленных таким поведением отца детей, – наши дети очень умны…

– Да-да, – отмахнулся от меня «муж», – очень! До такой степени, что никто из них не может поднять королевский молот дворфов. Только перо, бумагу и ложку! – Он набычился. – Когда твои кузены предложили мне этот неравный брак, то я согласился на мезальянс только из-за эльфийской поддержки. – Он окинул меня взглядом, в котором было неприкрытое отвращение. – Ты никогда меня не привлекала, но твое приданое и влияние родственников… К тому же князь почему-то испытывает к тебе слабость и при каждом удобном случае интересуется твоим здоровьем… И зачем ему такое страшилище?

– У него хорошая память, – опустила я глаза, стараясь не выдать своей боли. Уже прошло много лет, и моя красота испарилась. Сказались одинокие, бессонные ночи и страх за собственную жизнь и будущее детей.

– Так что ты все же хотела? – вспомнил о причине визита чернобородый.

– Филлос, – я жалко улыбнулась и шагнула к мужу, – надеюсь, ты придешь к нам вечером на праздник… Мы соскучились…

– Нет, – холодные, злые глаза дворфа впились в меня, словно иглы. – И не умоляй. Сама воспитала наследника хлюпиком, вот и вытирай ему сама сопли! Ты прекрасно знаешь, что я не сгноил тебя в нижних подземельях лишь по одной причине: ты чем-то до сих пор интересна князю! Но когда он перестанет о тебе спрашивать…

Повисла тяжелая пауза. У меня – той – опустились плечи.

– Пошла вон! – рявкнул король дворфов, приподнимаясь из-за стола. – И не смей меня больше беспокоить по пустякам, или я отдам твоего любимчика в свою гвардию и заставлю тебя наблюдать за его тренировками!

– Прости, – мгновенно склонилась в поклоне женщина, украдкой стирая струящиеся по щекам слезы. – Этого больше не повторится.

Я с трудом вытолкнула себя оттуда, как пловец выныривает с большой глубины. В эту реальность меня не засосало ни на йоту, ни капельки. Я отторгаю, не приемлю такую жизнь, а она – меня. Квиты.

И вот это называется счастье? Я отшатнулась от окон и в недоумении уставилась на Магрит, вытирая непрошеные слезы.

– Леля! – мгновенно ринулся ко мне Ладомир. – Что ты там увидела?

– Вы действительно считаете, – смотрела я на Магрит сквозь пелену слез, – что это называется «жить долго и счастливо»?

– Я сказала «относительно счастливо», – равнодушно пожала плечами женщина. – Другой реальности у тебя нет. Только эти, – кивнула она в сторону окон. – Или здесь, – припечатала она. – Я не могу показать тебе жизнь с Ладомиром, потому что ее еще нет. Ты не выбрала его, не смирилась с вашим браком…