— Вернемся, — Андрей резко сдал назад, проехал арку и остановился в полном недоумении — двор был совершенно пуст.

Темный, мокрый, продуваемый ночным весенним ветром. Ни единой машины, ни одного человека во дворе не было.

— Кажется, мы заблудились, — неуверенно проговорил Пафнутьев.

— Мы правильно приехали, — сказала Оля, до сих пор не проронившая ни слова. — Так всегда бывает.

— Но только что здесь было полно народу, больше десяти машин, прекрасные женщины, потрясающие мужчины, яркий свет, как поется в народной песне — смех, веселье и суета... Неужели это возможно? Такое ощущение, что нас здесь не было год, хотя я уверен, что мы вернулись через пять минут.

— Так всегда бывает, — повторила Оля. — Наверное, Игоря что-то спугнуло. Его могли предупредить по мобильнику.

— Этого хмыря зовут Игорь? — уточнил Пафнутьев.

— Да.

— А что его могло спугнуть?

— Может, облава готовилась. Но у него везде свои люди, его всегда предупреждают.

— Это правильно, — одобрил Пафнутьев. — Везде должны быть друзья, да, Аркаша?

— Совершенно с тобой согласен, Паша. Только так. И никак иначе.

— Мы тебя, Аркаша, сейчас забросим домой, а завтра созвонимся, если не возражаешь.

— Но ведь у меня там кое-что осталось...

— Чуть попозже.

— Как скажешь, Паша. Вот перед этим светофором я и выйду... Остановишь, Андрей, да?

— Как не остановить, если красный перед нами... Всего доброго, Аркадий Яковлевич.

— Паша, я ведь в хорошее место тебя свозил? — обернулся Халандовский с переднего сиденья.

— Прекрасное.

— С женщиной познакомился... Смотри, какая красавица! А как она на тебя смотрит, ты только взгляни, как на тебя смотрит! Ты не обижай ее, Паша, она хорошая.

— Я знаю.

Выйдя из машины, Халандовский тихонько притворил за собой дверь, постоял на тротуаре, дождался зеленого света светофора, махнул на прощанье рукой и неохотно зашагал к своему дому. Не хотелось, видимо, ему возвращаться одному в пустую квартиру, не хотелось.

— Куда, Павел Николаевич? — спросил Андрей.

— Не домой же...

— В контору-то поздновато...

— Пропустят.

— Если с этим сложности, могу кое-что предложить, — сказала Оля.

— Чуть попозже.

— Сколько с вас Игорь взял?

— Тысячу.

— Нормально.

— Сказал, что и тебе я задолжал.

— Еще не задолжали.

— Все впереди? — усмехнулся Пафнутьев.

— Да, так можно сказать. Все впереди.

— Давно в городе?

— В городе? — переспросила Оля и на какое-то время замолчала. Видимо, вопрос ей показался необычным, видимо, такого вопроса ей клиенты не задавали. — С Нового года. А почему вы решили, что я не местная? Одежда? Вид? Манеры?

— Говорок у тебя немного непривычный.

— Это хорошо или плохо?

— Ни то ни другое.

— Некоторым нравится.

— Это хорошо, — кивнул Пафнутьев.

— Почему хорошо?

— Ты не оставляешь людей равнодушными. Они, наверное, благодарны за это?

— По-разному бывает.

— Домой не тянет?

— У меня под коленками тянет. От долгого стояния на ветру. Простите, конечно. Я понимаю, что такие подробности вряд ли кого возбудят. Но вы сами заговорили на посторонние темы.

— Дом — это посторонняя тема?

— Да.

— А непосторонние — это какие?

— Любовь и ласка. Зачем вам остальное? Об остальном вы поговорите с женой.

— Тоже верно, — вынужден был согласиться Пафнутьев.

— Далеко едем? — спросила Оля.

— Уже приехали.

Андрей остановил машину перед шлагбаумом, посигналил, из будки кто-то долго всматривался в машину и, только убедившись, что приехал свой, поднял шлагбаум.

— Когда подъехать? — спросил Андрей, не оглядываясь, словно опасался увидеть на заднем сиденье нечто непристойное.

— Через час-полтора, — неуверенно ответил Пафнутьев. — Хочешь отлучиться?

— Надо повидать одного человека.

— Если надо, значит, надо, — вздохнул Пафнутьев и вылез из машины. — Прошу, — сказал он Оле. — Мы уже дома.

— А дом-то казенный.

— Какой есть. Не самый плохой, между прочим.

— Надо же... А я уж губу раскатала — клиент подвернулся приличный, спокойный.

— Бывают неспокойные?

— О! — рассмеялась Оля. — Это долгий разговор... Не на одну бутылку.

— Игорь, который взял у меня деньги... Как его фамилия?

— Игоря? — Тон Оли неуловимо изменился. — Не знаю. Я о нем ничего не знаю. Ничего об Игоре я не знаю.

— Ну, нет так нет, — пожал плечами Пафнутьев. — Я подумал, что к нему можно время от времени обращаться с деликатными просьбами, уж коли у него столько добра. Мне кажется, он должен приветствовать каждого постоянного клиента. Пойдем, — Пафнутьев распахнул дверь. — Я должен вернуть долг.

— Какой долг?

— Чай. Я угощу тебя, Оля, потрясающим чаем.

* * *

Коридоры управления были пусты, затемнены. Горели лишь слабые дежурные лампочки. Пафнутьев шагал почти неслышно, зато четкий стук Олиных каблучков отдавался гулким эхом. Скрывая растерянность, она шла с некоторым вызовом, независимо помахивала сложенным зонтиком, с которого все еще продолжали падать редкие капли того блудного дождя, под которым увидел ее Пафнутьев. По сторонам она не смотрела, лишь изредка бросая взгляды на таблички, прибитые к дверям. Но было темно, и ни одной надписи так и не успела прочитать.

Пафнутьев открыл дверь своего кабинета, шагнул в сторону.

— Прошу!

— Спасибо, — Оля вошла опасливо, не представляя, что увидит, когда вспыхнет свет. — Мы так... В темноте и будем сидеть?

— Почему же сидеть? — спросил Пафнутьев, нажимая кнопку выключателя. — Сидят те, кого посадили. А мы люди свободные, поступаем, как сами того пожелаем, — он прошел к своему столу, уселся, показал Оле на кресло. — Присаживайся.

— Спасибо, — Оля прошла в угол, села, закинув ногу на ногу. Неплохие коленки, отметил про себя Пафнутьев. Прекрасной лепки, как сказал бы скульптор, художник или какой-нибудь многоопытный распутник. Оля вынула сигарету, уже хотела было щелкнуть зажигалкой, но спохватилась. — Я закурю?

— Конечно.