Рванул трубку, начал было отбивать по памяти цифры Дылдиной мобилки, но телефон помнил этот номер не хуже него, никуда больше отсюда за последние сутки не звонили. При первых звуках нежного голоса с извинениями за абонента Стар чуть было не нанес отелю материальный ущерб. Нервы; надо же. И ведь неплохо вроде бы выспался.

Всё потому что теперь, думал Стар, прыгая через две ступеньки, теперь он обязан разыскивать Дылду, выяснять, что с ней стряслось, и так далее и тому подобное — вместо того, чтобы заниматься своими делами, тем, ради чего он, собственно, сюда приехал. Обязан, как ни крути. Убить ее мало. Тьфу ты черт, типун на язык… В Срезе низкий уровень преступности. Но эта Дылда с ее счастьем…

Из ресторана вкусно пахло шведским столом. Заскочил, нагреб колбасы, ветчины, сыра и зеленого салата не в тарелку, а прямо на кусок батона, накрыл другим куском и, жуя, вышел на улицу. Первым делом на ментовский, то есть срезполовский пост… посмотрят, наверное, как на идиота, а может, и захотят задержать до выяснения. Дудки, виза с чипом у него в полном порядке, не придерешься. А может, все-таки лучше сначала к спасателям или в медпункт? Плавает Дылда, надо признать, классно, но бывают же всякие там судороги…

За воротами отеля, при входе в парк, живописно прислонившись спиной к пальмовому стволу, стоял вчерашний голубой. Только этого не хватало. При виде Стара голубой встрепенулся, отделился от ствола, шагнул навстречу с явным намерением пойти на контакт: даже облизнулся и сглотнул слюну. Стар сделал морду кирпичом и кровожадно вгрызся в сандвич, ускоряя ход. Голубой обломался, отстал. Хотя не факт, что совсем и навсегда.

Ночью прошел дождь; что-то такое Стар вроде бы слышал сквозь сон. Хотя, может, и показалось, а влажные плиты аллеи, усыпанные цветом акации, капли на ветвях и траве — работа поливальной машины. Так или иначе, идти было свежо и приятно.

Она сейчас, наверное, тоже встала, вышла на улицу или на балкон, вдыхает полной грудью морской воздух и улыбается — а в это время…

А он в это время занимается черт-те чем. Он, который с обирался защитить ее, спасти!.. Мог бы с таким же успехом остаться дома, в Исходнике. Мальчишка. Слабак.

— О, какие люди!

Блин. Этого еще не хватало.

Бейсик, Открывачка и Воробей подъехали навстречу бодрой походочкой ментовского патруля, вполне профессионально перекрыв дорогу. Как и в прошлый раз, все трое в черных «матричных» очках; правда, у Бейсика они почему-то торчали на лбу, над прищуренными с издевкой глазами. Физиономии Открывачки и Воробья казались непроницаемыми. По Открывачкиной щеке тянулась из-под стекла длинная ссадина.

— Нырял, — коротко пояснил он, хотя Стар ничего и не спрашивал.

— А ты, смотрю, один, — усмехнулся Бейсик. — Савсэм адын, да?

Стар переводил взгляд с одного на другого, колеблясь, спрашивать ли у них про Дылду. Не хотелось. Очень не хотелось. Не хотелось настолько, что он совсем уже было решил пройти дальше и даже слегка прихватил Воробья за плечо, намереваясь сдвинуть его с дороги. Но ведь они могли, запросто могли ее где-нибудь видеть!..

И не только ее.

— Бейсик… — Он запнулся. Но остался на месте.

— Слушай, Стар, — заговорил Воробей, принимая, очевидно, его руку на своем плече за повышенно дружеский жест, — давай с нами! В девять или там в десять они выезжают на съемки. А мы как раз будем ждать возле отеля. А то вчера…

— Заткнись, — бросил Открывачка.

— Скромный, как все герои, — прокомментировал Бейсик. — Да ладно тебе, Стар свой человек. Рассказываю. Вчерашний день мы все употребили с пользой, особенно Открывачка, известный в узких кругах обостренным чувством справедливости. Но и вашему покорному слуге пришлось постараться, полюбовно договариваясь с законом…

— Заткнись, говорю.

— А в конце дня, когда мы все-таки явились пред ясны очи Марисабель, она не пожелала иметь с нами ничего общего. И служба безопасности не захотела поспособствовать контакту…

— Врезал бы я тому козлу, — мрачно вставил Открывачка.

Бейсик похлопал его по спине, тут же отодвинувшись на пару шагов:

— К счастью, данный инцидент удалось предупредить. И вот теперь, в надежде загладить свою вину… Но тебе, кажется, неинтересно.

— Не очень, — признался Стар.

— А напрасно.

Он отошел еще немного влево: дорога была открыта. Впереди, за наслоениями оград и крыш, стволов и крон, все-таки просвечивали ярко-синим кусочки моря. Туда, выныривая из боковых аллей и дорожек, уже тянулись струйки людей. Одни затылки и спины. Никому не нужно было в противоположную сторону. Кроме этих троих, которые, кажется, перемигивались, молча прикалываясь с него, осведомленного, как всегда, хуже всех. Бейсик прикалывался уж точно. Насчет остальных Стар, правда, не поручился бы — очки.

— Солнце, однако, — сказал Бейсик.

И, ковырнув пальцем надо лбом, тоже закосил под героя «Матрицы».

— Ну, — не выдержал Стар. — Рассказывай.

— Телевидение — это наше всё, — изрек бесстрастный Бейсик. — Почему так популярны в народе эти идиотские реалити-шоу? Как ты думаешь? Элементарно: люди любят смотреть на еще больших идиотов, чем они сами. Или на идиоток…

— Сам такой, — огрызнулся Открывачка.

Стар закусил губу. Теперь надолго; уж Бейсика-то он знал как облупленного. Нет, но какого черта?! На фига ему выслушивать все эти бредни, когда нужно делать конкретное дело, и не одно, а время уходит, и, может быть, именно сейчас…

Но тут встрял Воробей. И Стар, уже ломанувшись вперед, затормозил при первом же слове:

— Дылда! — Воробей аж подпрыгивал, так ему не терпелось. — Она тоже там, прикидываешь?! Снимается вместе с Марисабель! Не знал, да?.. ну ты даешь! А она, кстати, ничего так, наштукатуренная, вся в мини, очень даже…

— Идешь? — Бейсик подмигнул, приподняв очки.

— Да ну ее.

Ему реально отлегло от сердца. Медпункт, менты и спасатели отпадают. Со своим папиком и сеансом телепорт-связи Дылда разберется как-нибудь сама. А он, Стар, совершенно свободен! И может прямо сейчас послать подальше всех, как правильно выразился Бейсик, идиотов с идиотками и телевидением вместе взятых. А затем…

И тут «затем» наступило. Раньше, чем он успел что-то сказать.

Они шли по центральной аллее парка, навстречу Стару, навстречу всем нормальным людям, направляющимся с утра на набережную или на пляж. И больше ничем не выделялись из курортной толпы: те же яркие майки и шорты, банданы, пляжные сумки на плечах. Пятеро… или шестеро?.. короче, неважно. Это они.

По крайней мере трое из них — точно. Он их запомнил. Тогда, у подъезда — у ее подъезда! — изо всех сил запоминал на всю жизнь. Четвертого, пожалуй, нет, раньше не видел, совсем незнакомое лицо. А вот последний, пятый… значит, все-таки пятеро. Впрочем, без разницы.