– Какой еще прошлый раз? – насторожился Бесик.

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул на него Аслан. – Так откуда же ты знаешь, что ее убили?

– От того старого мента, которого я нанял…

– Очень надежный источник! Наверняка девка от вас просто улизнула! В прошлый раз даже труп нашли, а она потом оказалась жива, а в этот раз и трупа никто не видел.

«Я-то видел, – подумал дядя Вася, – правда, только на фотографии… но она точно была мертва, без обмана…»

И тут он понял, какие слова Аслана заставили его насторожиться: «Как она была убита? Чей почерк?»

Он вспомнил фотографии, которые показала ему Василиса, вспомнил жуткую разбитую голову мертвой женщины… и вдруг в памяти всплыло еще одно давнее воспоминание.

Ведь он уже видел мертвеца с такой же ужасающе разбитой головой, как будто в висок человеку ударила чугунная болванка!

Это дело было, кажется, лет восемь назад. Убили торговца наркотиками, по подозрению в убийстве арестовали туповатого немногословного человека, работника мясокомбината…

Дядя Вася неловко подвинулся, задел какую-то щепку. Она соскользнула в отверстие в полу и упала на плечо Аслана. Тот вздрогнул, вскинул голову, бросил на потолок пронзительный взгляд…

Василий Макарович едва успел откатиться в сторону, чтобы бородач не заметил его.

– Крысы!.. – процедил тот презрительно. – Кругом одни крысы…

Василий Макарович тихонько встал, вернулся к двери и выглянул на галерею. Она была пуста, и он торопливо прошел по ней до дальнего конца, где нашел лестницу. Спустившись по ней на первый этаж ангара, выскользнул в открытую дверь.

Он уже почувствовал запах свободы, увидел безлюдный пустырь, ряд бетонных гаражей и широкий проезд между ними, шагнул вперед… и замер на месте.

За дверью стоял мрачный кавказец с небритым лицом, изуродованным кривым шрамом.

– Ты кто? – рявкнул кавказец, схватив дядю Васю за плечо. – Куда идешь? Кто разрешил? – И он приставил к горлу отставного мента длинный, остро отточенный кинжал, наверняка лет двести переходивший в его семье от отца к сыну.

Пятнадцать минут возле окна в коридоре бизнес-центра я провела в бесплодных попытках успокоиться. Ничего не получалось: руки тряслись, сердце прыгало в груди и даже зубы, кажется, стучали. Да уж, детектив из меня получается неважный! Как сказал бы дядя Вася, я совершенно непригодна к оперативной работе.

Ровно в два часа дверь офиса открылась и оттуда выскочила крепенькая, кругленькая, как шарик, девица, разговаривающая по мобильнику. Судя по звонкому приятному голосу, именно она у адвоката Светловой отвечает на телефонные звонки. Девушка бодро проскакала по коридору и скрылась за поворотом, не удостоив меня взглядом.

Я подобралась, насторожилась и сделала равнодушное лицо. Мимо проходили разные люди из близлежащих офисов, поток их ширился, обед – дело святое.

Прошло еще минут десять, и из офиса вышла женщина постарше, она крикнула что-то в глубину комнаты, закрыла дверь и заспешила к лестнице, озабоченно взглянув на часы. Да сколько их там?

Я достала косметичку и начала неторопливо поправлять макияж – прошлась пуховкой по носу и щекам, аккуратно подкрасила губы. Снова дверь офиса открылась, и я в зеркальце увидела, как вышел мужчина в дорогом пальто с воротником из стриженой норки. Проходя мимо, он окинул меня довольно откровенным взглядом, потом достал из кармана сигареты и закурил, при этом на руке его я заметила большой перстень с печаткой. Все ясно: тот самый клиент, с которым беседовала Людмила Николаевна.

Прошло еще некоторое время, я совсем отчаялась. Очевидно, все мои умозаключения не стоят ломаного гроша, и либо растяпа-секретарша ничего не передала Людмиле Николаевне, либо та решила проигнорировать телефонный звонок. Нужно уходить, пока кто-то не заинтересовался моей персоной и не спросил, чего я тут ожидаю.

Я вздохнула и побрела к лестнице, и в это время дверь снова открылась, я определила это по слуху. Усилием воли я сдержалась, чтобы не оглянуться, и продолжала двигаться к лестнице в том же темпе. Кто-то догонял меня тяжелыми решительными шагами.

Вы не поверите, но я ее узнала. Даже со спины. Хотя обогнавшая меня женщина ничем не напоминала простуженную, замотанную платком личность, что выставила меня из квартиры доктора Светлова.

Эта особа была немолода, конечно, но бодра и полна энергии. Не той искрометной и веселой энергии, которая появляется у женщины, к примеру, перед Новым годом или перед приходом любимого человека. Нет, обогнавшая меня дама обладала душевной силой другого рода. Она торопилась, но не бестолково и заполошно. Видно было, что хоть и по-быстрому, но успела она собраться, ничего не забыла, не потеряла и не оставила в офисе. И сейчас идет быстро и целеустремленно, но при этом не ослабляет внимания. Эта женщина ни при каких условиях головы не потеряет, теперь я точно знаю. И мне надо быть очень осторожной.

Как бы в подтверждение моих мыслей, Светлова вдруг оглянулась и бросила назад пронзительный взгляд.

И снова вы не поверите, но я успела за долю секунды уронить сумочку на ступеньки и нагнуться за ней, чтобы не встречаться с Людмилой Николаевной глазами.

Обошлось, она отвернулась и поспешила дальше. Мы прошли по Большому проспекту до Шестой линии, там мне стало удобнее, потому что улица была заполнена людьми. Шестая линия – пешеходная, все дома на ней отреставрированы, на первых этажах располагаются кафе, рестораны и магазины. Летом вся улица заставлена столиками, да и зимой народ любит прогуливаться по Шестой, тем более сейчас, время обеда.

Я укрылась за парочкой широкоплечих молодых людей и продолжила преследование.

Вышли на Средний проспект, причем Людмила перешла его на зеленый свет, а я – на красный, за что водитель проезжающих «Жигулей» обозвал меня неприличным словом. На Среднем людей было полно, так что я не боялась быть замеченной в слежке. Людмила не делала попыток поймать машину или сесть в маршрутку, из чего я поняла, что идти нам недалеко. Так уж получилось, что все события этой истории происходят на Васильевском острове, далеко ходить не надо.

Понятно, отчего Людмила торопится: хочет за время обеда успеть кого-то повидать. Хотя вовсе необязательно это будет кто-то связанный с убийством Аллы Сотниковой. Но кто тогда? Мужа она проведать решила? Так он не в той стороне, да и сейчас вообще на работе. Клиент очередной нарисовался? Клиенты все к ней в офис приходят. А кто не может, к тем она сама в следственный изолятор ездит. Не к любовнику же торопится… Вот уж это вряд ли, и вовсе не потому, что Светловой лет пятьдесят. Любви, как известно, все возрасты покорны. Просто идет она уж очень по-деловому, решительно так, с определенной целью, а вовсе не летит на крыльях любви.

Между делом мы отмахали приличную часть Среднего проспекта и свернули в Тучков переулок. Дома тут старинные, восемнадцатого века, и подкрашенные только с фасадов, а во дворе, куда я свернула за Людмилой, было видно, что так с восемнадцатого века их и не ремонтировали. Посреди двора возвышалась куча битого кирпича, я схоронилась за ней и успела увидеть, как Светлова вошла в подъезд обшарпанного одноэтажного флигеля. Хоть времени было только половина третьего, в единственном окошке флигеля горел свет, поскольку двор полутемный: сюда и летом-то солнце не заглядывает. В окне мелькнула тень, очевидно, человек вышел отпереть Светловой дверь. Воспользовавшись случаем, я перебежала двор и спряталась за углом флигеля прямо под самым окном. Оно было низкое – при желании я могла бы влезть в квартиру. Но желания у меня такого не возникло, тем более что рассохшиеся рамы были плотно закрыты, и только крошечная форточка, залепленная серой от копоти марлей, пыталась пропустить в квартиру малую толику свежего воздуха.