— Тебя уволили, — глухо произнес мужчина, наливая себе в стакан минеральной воды из бутылки, взятой в холодильнике.

— Как это уволили? — до меня как сквозь вату доносились шумные глотки, производимые мужчиной.

— Очень просто. Взяли и уволили. Без выходного пособия. Теперь ты официально безработная, — Макаров залпом допил воду, после чего отер губы тыльной стороной ладони.

— Но я же ничего не сделала, — прислонилась спиною к дверному косяку. Почему-то ноги отказывались меня держать. Из последних сил я старалась сохранить вертикальное положение.

В сознание ядом просачивались сведения, сообщенные Макаровым. До меня потихоньку начала доходить случившаяся катастрофа. И, кажется, я догадывалась, откуда ветер дует.

— Это Слюсаренко, да? — другого и быть не могло.

— Ты не волнуйся, найдем мы тебе работу. Хочешь, к себе устрою. Или в другое место. Ты только не волнуйся, — принялся успокаивать меня Герман. Вот только он сам понимал, что это совершенно не то, что я хотела, что меня не устроит подобная замена. И дело не в том, что предлагаемая работа хуже той, что у меня была. Дело в принципе.

Слюсарено ударил по самому дорогому, что у меня было. По моей мечте. Мечте быть независимой, ни от кого. Как-то я по глупости рассказала мужчине о своих детских фантазиях. Мне всегда казалось, что на первом месте для любого человека, неважно кто это, мужчина или женщина, стояла задача обеспечить себя, чтобы ни в чем не нуждаться. Никому не быть обузой. По всей видимости, это мое не совсем радужное детство сформировало идеал, каким должно быть будущее. Именно к подобному будущему я стремилась, не взирая на обстоятельства. Я изо всех сил карабкалась вверх, стараясь достигнуть с каждым прожитым днем все новых высот, заявить о себе, повысить уровень.

А какой-то «вшивый» депутат запросто перечеркнул все то, к чему я шла львиную долю свой жизни.

Это была последняя капля. Мое терпение лопнуло.

Я за последнее время пережила многое. Я терпела идиота Игорька. Я сносила скотское обращение Слюсаренко. Я пережила хамство со стороны Макарова.

Я многое могла выдержать, если не забыть, то отложить в сторонку памяти. Но то, что совершил Виталий, лишив меня достижений последних месяцев жизни, было слишком.

— Ответь мне, это он? — мне было необходимо выяснить все до конца, чтобы не было никакого недопонимания.

— Не лично он. Виталий всего лишь позвонил нужному человеку, а тот поговорил с твоим боссом. Босс решил не связываться с подобного рода бонзами, и устранил источник возможных неприятностей.

— Видит Бог, я не хотела войны, — еле слышно произнесла скорее для себя, чем для кого бы то ни было. Однако Макаров услышал.

— Ириш, Витьку лучше сейчас не трогать. Он зол на меня, на тебя, вот и рубит с плеча, — начал меня успокаивать Герман. — Пройдет немного времени и все устаканится. Будет тебе работа. Все будет. Ты только не нервничай и не переживай. Неужели тебе у меня плохо? — мужчина перевел дыхание. — А Витька … он побесится и перестанет, когда поймет, что между нами все серьезно. А ты не вздумай ему мстить. Не надо. Только себе больнее сделаешь.

Все же кровь не водица. И какими бы не были отношения между братьями, они друг друга защищали от третьих лиц.

— И это мне говоришь ты? — заорала я на Макарова. — Человек, которого Виталий обирал на каждом шагу, которому стыдно заявить в полицию по поводу воровства со стороны брата пусть и не родного. Тебе-то самому не надоело все время выступать мальчиком для битья. Или, может быть, ты сдрейфил? Так я у тебя помощи не прошу. Заметь, я от тебя, вообще, ничего не прошу.

— Ира, ну зачем ты так? — мужчина понял, что допустил оплошность, пусть и неосознанно встав на сторону человека, которого я была готова разодрать собственными руками.

— Я все поняла. Я сама разберусь с собственными проблемами, — развернулась и пошла в сторону спальни.

Во мне клокотало бешенство. Такой злой я еще никогда не была. Попадись на моем пути Слюсаренко — разодрала бы собственными руками.

— Ты куда? — донеслось до меня. Ответа Макаров не дождался.

Мой негустой скарб уместился в два пакета. Что-то с каждым днем вещей становилось у меня все меньше. Я вспомнила, как приехала поступать учиться, какие у меня были радужные мечты, как надеялась на то, что смогу изменить свою жизнь. Время прошло, а толком ничего не изменилось, разве что добавились морщинки на лице, да шрамы на теле.

— Ира, что ты делаешь? — Герман выждал некоторое время, прежде чем появиться на пороге спальни. Наверное, думал, что я успокоюсь, приду в себя, и все вернется на круги своя.

Как же, теперь я была в его власти. Безработная, без крыши над головой, я становилась зависима от любого, кто в состоянии предложить мне хоть часть мирских благ. Но не к этому я стремилась, не к этому шла всю сознательную жизнь. Я, дурочка, думала, что стоит потерпеть, переждать и все наладится, все будет так, как я хочу, что до вожделенной цели осталось немного. Все оказалось не так. Мои радужные мечты разбились о реалии жизни.

С меня будто розовые очки сорвало. Я, наконец, осознала, что лучше уже не будет. Все будет так, как хочет кто-то, но только не я. И до тех пор, пока я буду терпеть, склонять голову, если не прощать, то забывать, буду страдать. Хватит. Надоело. Я молода, хороша собой, не глупа, ведь у меня есть образование — не это ли богатство, которое при должном вложении окупится сторицей? А еще у меня есть время и его стоит использовать правильно. Тратить же свою жизнь на ублажение высокопоставленных ублюдков я не собиралась.

— Я ухожу, — напоследок расчесав волосы, завязала их в хвост.

— Куда? Куда ты пойдешь? Тебе же идти некуда, — в голосе мужчины мне почудилось некое превосходство.

— Найду. До этого находила и сейчас найду, — твердо заявила Герману. Он же изменился в лице, стоило услышать мой ответ.

— Я тебя никуда не отпущу, — мужчина нахмурился, черты лица заострились, став четче. Не будь я в таком раздраженном состоянии, то обязательно бы залюбовалась внешним видом мужчины.

— А у тебя есть такое право? — вздернула подбородок. Терять мне было уже нечего.

— Зато есть сила, — возможно мужчина хотел пошутить, перевести все в другое русло, заставить меня улыбнуться. Однако для меня рубикон был пройден.

— Попробуй меня остановить. Для этого тебе нужно меня связать, заперев на все замки. Но и этого будет недостаточно, потому что я все равно найду возможность сбежать. А за это я тебя возненавижу. Ты хочешь все время ощущать вкус ненависти на своих губах? Я думаю, что нет. Поэтому лучше не мешай.

***

Трудно ли все начинать с нуля? Нисколечко. Я начинала и при худшем балансе в активе.

Вставать не хотелось, ведь сегодня был выходной. А надо. Со вчерашнего дня планировала поход на рынок за свежей зеленью. В супермаркете, насколько он не был хорош, такой зелени, какая продавалась на прилавках сельской ярмарки, не было. Конечно, можно было полежать в кровати подольше, понежиться, но это означало, что придется толкаться в людской массе, кишащей как муравейник. Я же этого не хотела. Не любила большие столпотворения народа, они все время заставляли меня нервничать, переживать за сумочку, думать, чтобы не украли кошелек. До сих пор карманники на рынке не перевелись. Они как промышляли мелким воровством, так и промышляют до настоящего времени. Пусть я не носила с собой много денег, но стать жертвой ограбления не хотелось.