Де Кавуа печально вздохнул, но не осмелился болеепротестовать вслух. У д’Артаньяна понемногу стали раскрываться глаза на то, ктоявляется подлинным хозяином в этом доме, – и это, без сомнения, вовсе некапитан гвардейцев кардинала, грозный и решительный лишь за пределами этогоуютного жилища…

– Госпожа де Кавуа, – сказал гасконецубежденно. – Такое происхождение вряд ли порочит дворянина. Я тоже сынмелкопоместного дворянина, чего совершенно не стыжусь…

– Господь с вами, д’Артаньян! Я вовсе не хочу сказать,что презираю Луи. Наоборот, я его ужасно люблю… Так вот, моего отца звали деСериньян, и во время войн в Каталонии он был ни больше, ни меньше как бригаднымгенералом. А я была вдовой дворянина по имени де Лакруа, совсем молоденькойвдовой, бездетной и, могу похвалиться, красивой.

– Вы и сейчас красивы, госпожа де Кавуа, –искренне сказал гасконец.

– Ага, как бы не так! Видели бы вы меня тогда… Тогдамне было всего шестнадцать, а теперь – двадцать шесть, и я родила восьмерыхдетей, любезный господин д’Артаньян…

– Восьмерых?!

– Вот именно. Их, правда, осталось только шесть,господу было угодно взять у нас двоих… Но мы отвлеклись. Так вот, я былаочаровательной шестнадцатилетней вдовой и вовсе, скажу вам по совести, несобиралась лить слез по муженьку, которого и не успела-то узнать толком –родители поторопились меня выдать замуж, да простится им на том свете этаторопливость… А Луи служил в то время у господина де Монморанси – так он,пикардиец, и оказался в нашем Лангедоке. Он меня увидел и тут же влюбился – ятого стоила, право же… У меня осталось от покойного мужа некоторое состояние, аКавуа был небогат, и этот дурачок, вообразите себе, по этой именно причине и нерешался сделать мне предложение. Чтобы и я, и окружающие не подумали, что онхочет жениться на деньгах. Он мучился, терзался, украдкой бродил вокруг моегодома и даже пытался покончить с собой, бросившись в пруд…

– Мирей, Мирей! – кротко возразил де Кавуа. –Вот насчет пруда ты все же наврала…

– Ну хорошо, насчет пруда я присочинила ради красногословца, чтобы совершенно походило на рыцарские романы… но насчет всегоостального не соврала ничуть. Разве ты не терзался?

– Терзался, – со вздохом согласился де Кавуа.

– И мучился?

– Несказанно.

– И в отдалении от моего дома бродил ночами, вздыхаятак, что пугались лошади в конюшне?

– Бродил. Однако, сдается мне, насчет лошадей ты…

– Так поэтичнее, – безапелляционно отрезалаочаровательная госпожа де Кавуа. – Вы только представьте себе эту картину,д’Артаньян: ночные поля Лангедока, над которыми разносятся вздохи и рыданиябродящего, как призрак, безутешно влюбленного де Кавуа… Это ведь поэтично,согласитесь?

– Ну, в некоторой степени… – дипломатично ответилд’Артаньян.

– Вот видите! Словом, однажды случилось так, что Кавуас кем-то серьезнейшим образом поссорился, и должна была состояться дуэль…Знаете, что он устроил? Отправился к нотариусу и, допуская, что может бытьубит, составил завещание по всей форме. А наследницей назначил меня. Пикантностьтут еще и в том, что я-то нисколечко не подозревала, какие чувства в немвозбудила, я с ним даже не была знакома. Зато жена нотариуса была моейподругой. Вдруг она приходит и говорит: "Мирей, вы знаете, что будетенаследницей господина де Кавуа, если его убьют на дуэли?" Я былапрямо-таки ошеломлена. И спрашиваю: "Кто такой этот господин де Кавуа? Я сним совершенно незнакома и впервые слышу это имя!" Моя подруга отвечает:"О, это молодой красивый дворянин, который тайно и беззаветно в васвлюблен…" Можете представить, д’Артаньян, какую бурю любопытства такиеслова вызвали у юной очаровательной вдовы? Впервые меня тайно и беззаветнолюбил молодой красивый дворянин… А де Кавуа десять лет назад и впрямь былкрасив, как Адонис… с тех пор он состарился и располнел, но я люблю его, каквстарь… Конечно же, я была тронута. Я рассказала все моему отцу, братьям, всемнашим друзьям – и послала их с утра прочесывать местность, чтобы помешатьдуэли…

– И помешали? – с живым интересом спросилд’Артаньян.

– Увы, нет. Если бы я сама поскакала на поискидуэлянтов, я бы непременно им помешала!

– Не сомневаюсь, госпожа де Кавуа, – искреннеответил гасконец.

– Ну вот… А эта орава мужчин – мои родные, знакомые иих слуги – без всякой пользы носились по окрестностям. Тем временем поединокдавно закончился. Только не де Кавуа был убит, а он сам нанес противнику дваудара шпагой, не получив ни одного – у него, знаете ли, легкая рука. Потомтолько подоспели посланные мною всадники – и доставили де Кавуа ко мне вцелости и сохранности, овеянного славой победителя. Я посмотрела на него – ивлюбилась. И, не откладывая дела, заявила ему: "Слушайте, господин деКавуа, если вы меня любите, почему бы вам на мне не жениться?" Подозреваю,сам он так и не решился бы… Но теперь, после моих слов, куда ему было деваться?С тех пор мы так и живем в согласии и любви, и на свете, могу вас заверить, нетчеловека счастливее де Кавуа. Я взяла на себя решительно все домашние дела изаботы, а ему осталась работенка для ленивых – командование ротой, служба у еговысокопреосвященства кардинала… – Тут она замолчала и пытливо воззриласьна д’Артаньяна, причем видно было, что ее только что осенила некая новаяидея. – Послушайте, д’Артаньян, а вы ведь не женаты?

– Не женат, госпожа де Кавуа, – признал гасконецочевиднейший факт.

– Но это ведь плохо! В браке есть множество хорошихсторон и несомненных радостей…

– Не сомневаюсь, госпожа де Кавуа. Но я, как истыйгасконец, невероятно беден…

– Вздор! – энергично сказала госпожа деКавуа. – Ничего не стоит подыскать вам невесту с состоянием, молодую,красивую и умную… почти так же, как я. У меня в Фуа есть добрая знакомая,очаровательная вдова девятнадцати лет, с ежегодным доходом в девять тысячпистолей… или вам это покажется ничтожной суммой?

– Это мне кажется сокровищами Голконды, – сказалд’Артаньян.

– Ну вот, и прекрасно! Она в мае будет в Париже, и янепременно вас познакомлю…

Д’Артаньян не то что испугался – всерьез запаниковал.Что-что, а эта склонность замужних дам была ему прекрасно известна еще поБеарну: они обожают "устраивать счастье" всякого холостяка, попавшегов поле зрения, и стремятся устроить его брак с таким пылом и напором, чтосопротивляться порой невозможно. Сначала Луиза, откровенно возмечтавшая выйтиза него замуж, а теперь еще и молодая вдова из Фуа…

– Ну что же, решено? – продолжала госпожа де Кавуатоном решительного полководца накануне сражения. – Я напишу в Фуа,расскажу Жюстине, что для нее есть великолепный жених…

– Но простите, госпожа де Кавуа, мое положение пока чтоне позволяет думать о женитьбе… – робко запротестовал д’Артаньян, не нашутку испуганный этим напором. – Я простой кадет рейтаров…