— Достаточно, — сказал он устало. — Ладно, Лопух, ты выиграл. Я остаюсь Председателем, но у меня будет два условия: во-первых, я должен еще раз встретиться с ДД, а во-вторых, как только твое Уложение и Билль о Правах будут приняты, я ухожу и пусть меня больше не трогают.

— Договорились! — быстро ответил Лопух, неожиданно становясь по-деловому немногословным и важным. — Увидимся на Малой поляне завтра перед закатом. Ну, пока…

И он, увлекая за собой Маргаритку, поскакал прочь с потрясающей скоростью. Филин вдруг почувствовал, что его провели, только вот как?

Между тем Лопух, скакавший вниз по склону, был весьма доволен собой. Возможно, Филин еще не понимал этого, однако он оказался на крючке, и Лопух вовсе не собирался отпускать его.

Маргаритка, изо всех сил старавшаяся не отстать, выглядела, однако, несколько смущенной.

— Почему ты ничего больше не сказал ему про Дедушку Длинноуха? — спросила она, задыхаясь.

— Потому что он не спрашивал, — отрезал Лопух, апро себя подумал: «Неужели она не в состоянии понять, что такое политическое маневрирование?» Шансов на то, что его прадед выйдет из состояния комы, не было никаких, однако ДД тем не менее еще рано было называть мертвым, что как нельзя лучше устраивало Лопуха.

— Но это же нечестно, Лоппи! — воскликнула шокированная Маргаритка.

— Но я не сказал ни слова лжи, разве не так? Просто это была не вся правда, а ее маленькая порция. В следующий раз Филин узнает больше.

Полная недееспособность Старейшин проявилась во время совещания. Когда снаружи донеслись обрывки запрещенной песни о хреновине, Старейшины поняли, что их судьба решена, но и тогда лишь молча переглядывались, с тревогой прислушиваясь к речи Меги.

Потом они стали наперебой оправдываться друг перед другом. Что они могут сделать? Как справиться с этим смутьяном? И тут же, несмотря на высокое положение, которое формально все еще оставалось при них, наперебой начали признаваться друг другу, что слова Мегивызвали в их душах какие-то смутные движения и помыслы.

Ни один из них, разумеется, никогда не упоминал об этом прежде, однако поразительные откровения Меги,услышанные Старейшинами в тот день, когда они

беседовали с ним один на один, делали свое разрушительное дело. Бывало, разоткровенничавшись, Старейшины вслух признавались, что, как они ни стараются, им не удается отделаться от навязчивой песенки о хреновине.

Существовали и дополнительные факторы, воздействие которых не мог бы предусмотреть самый изощренный ум. Взять хотя бы инцидент с птицами, столь несвоевременно залетевшими в вольер. Из-за них Посвящение не оказало на молодое поколение должного воздействия, и вот к чему это привело! В общем, решили Старейшины, их вины в том, что старому порядку пришел конец, нет.

Стоило послушать их сейчас, и можно было подумать, будто они всегда старались хорошо относиться к Меге. В конце концов, он так нежно говорил о своей матери, был так верен ее памяти, так спокойно и с достоинством переносил свой остракизм! И много чего еще было поставлено ему в заслугу. «Нет, этот Мега определенно настоящая норка!» — восклицали Старейшины, начисто позабыв, как совсем недавно тот же самый персонаж был их главной головной болью. То, что вся колония оказалась очарована его откровениями или его личным обаянием — или и тем и другим вместе, — едва ли можно было считать удивительным или неожиданным.

И все же убийца в лагере Меги не давал Старейшинам покоя. Если они попытаются защитить свое учение, то очень возможно, что горячий молодой лидер отправит их вслед за Рамсесом. Следовательно, им надо попытаться увлечь слушателей за собой в лабиринт оправданий и отговорок. Доктрину можно временно похоронить. Самое главное — придумать что-то такое, что могло бы спасти их собственные жизни.

Еще немного посовещавшись, Старейшины определили стратегию. Единственной их надеждой была полная капитуляция, после которой им оставалось только отдаться на милость нового Вождя. Если это поможет им сохранить жизнь, то в будущем они найдут способ отомстить.

По привычке они проголосовали за свой план, но это оказалось лишней формальностью. Резолюцию о спасении собственных шкур утвердили единогласно.

Мега отдыхал в своей клетке, когда вошедший Психо сообщил ему, что Старейшины просят его встретиться с ними частным образом.

— Скажи им, — распорядился Мега, — что я занят: у меня встреча с самим собой. Их я приму, когда закончу.

Психо поспешно выбежал вон, весьма довольный отсрочкой. Он вполне одобрял большую часть того, что новый лидер сообщил массам, но мессианский пыл Меги смутил Психо.

— Я им покажу, этим хреноголовым Старейшинам! — объявил он Психо сразу после окончания митинга. — Я им припомню, как они зазвали меня к себе в клетку для частного разговора! Тогда эти старые пердуны даже не приняли меня всерьез. Теперь настал их черед, к тому же Макси рвется проделать с ними то же самое, что и с Рамсесом. Он утверждает, что это единственный способ навсегда обезопасить себя от их происков. Макси даже вызвался самолично исполнить эту работенку.

Психо немедленно встревожился. Ну и еловая голова этот Макси!

— Нет, Мега, ни в коем случае! — воскликнул он. — Хватит с нас Рамсеса! Репутация палачей нам только повредит. А что скажет Хранитель, если обнаружит трупы? Он этого так не оставит, и мы все окажемся по уши в дерьме. Я уверен, Мега, Старейшины готовы сдаться. Прояви милосердие, великий Вождь! Пусть массы увидят, что ты — Мега Милостивый, Мега Справедливый, а не Мега Кровавый. Тогда они добровольно пойдут за тобой, куда скажешь.

Мега улыбнулся так загадочно, что Психо невольно замолчал.

— Я что-то не то говорю? — неуверенно спросил он.

— Нет-нет, все правильно, — успокоил его Мега. — Не беспокойся, я обещаю подумать над твоими словами. Просто я пока не вижу никаких импровизаций…

Пасть Меги разъехалась в широкой улыбке — он заставил-таки этого маломерка как следует пропотеть. Мега вовсе не собирался сообщать Психо, что многие его предложения он предвидел и нашел правильными — особенно в той части, которая касалась реакции Хранителя: тут Макси определенно чего-то недопонял. Что касается первого убийства, то вовсе не Мега распорядился устранить Рамсеса; больше того, он до сих пор не знал, додумался ли бы он до этого самостоятельно. Впрочем, надо признаться, Мега уже довольно далеко отошел от заветов Шебы и успех на первом этапе достался ему не благодаря матери, а благодаря советам соратников, которые действовали более грубыми, но и более эффективными методами.

Мега, однако, понимал, что он и дальше будет вынужден использовать подобные приемы. У него просто-напросто не было другого выхода. Теперь, когда Старейшины больше не мешали ему, главным препятствием на пути к свободе стал человек — враг, которого необходимо было одолеть. Что до низвергнутых Вождей, то Мега вовсе не стремился сводить с ними личные счеты; для него это был просто еще один вопрос, требующий профессионального и быстрого решения.