-Да. Моя бабуля и в самом деле была колдунья. Во всяком случае, так её все называли в деревне. Я же принадлежу к старинному цыганскому роду. Отец бабушки, мой прадед, был самым настоящим цыганом.

-Да ну, - Женька даже присвистнула.

Ляля открыла дверь нараспашку и пригласила Женьку:

-Прошу.

Но Женька, с опаской заглядывая в дверь, остановилась на пороге, не решаясь идти дальше. Ляля снова засмеялась:

-Да не бойся ты! Мы своих не обижаем. Не волнуйся, я не буду на тебе пробовать свои чары.

-Ух, ты! – Женька смело шагнула через порог.

Лялино наследство – деревянный дом был старым, с покосившимися ставнями и дверями, но еще крепким. В нём пахло и плесенью, и какими-то травами, и почему-то яблоками. Этот смешанный запах был настолько резким, что Женька чихнула.

-Будь здорова, - отозвалась Ляля из глубины дома.

-Ага, - ответила Женька, с удивлением рассматривая стены. На них висели фотографии, обрамлённые полотенцами, вышитыми причудливыми узорами, и пучки каких-то трав.

-Иди сюда! – позвала Ляля.

-Как интересно. Такой необычный дом, - призналась Женька подруге и спросила: - А для чего твоя бабушка травы за ниточки подвешивала?

-Они так хранятся. А вот, смотри, - Ляля подала ей обычную литровую банку, в которой хранились какие-то засохшие веревочки.

-Что это? – скривив нос, спросила Женька.

-Пиявки, только засохшие, - совершенно спокойно ответила Ляля. – Бабушка использовала их для лечения.

-Фи, какая гадость, - Женька передернула плечами.

-Это ещё что! Моя бабушка славилась по всей округе, к ней даже из Москвы приезжали лечиться. Бабуля использовала для лечения не только пиявок. Да ладно, не буду тебе рассказывать, а то ещё в обморок брякнешься, - ответила Ляля и снова засмеялась.

Потом, грустно вздохнув, обвела взглядом комнату и сказала:

-Бабушка заменила мне мать. Я всё детство здесь прожила. Моей мамочке, да ты знаешь, не до меня было. Бабушка могла её вылечить, но почему-то не хотела, я злилась на неё за это, - Ляля усмехнулась, вспоминая, - чего только не устраивала я бабуле, потому что знала: она могла всё, даже порой с того света возвращала, а вот маме не помогла, не хотела. Бабуля только перед смертью призналась, что отец мой, её сын, погиб из-за матери, и бабушка не простила ей. Я даже подозреваю, что болезнь эту – недержание перед спиртными напитками она сама мамочке и наслала. Вот так. Да ладно! Чего вспоминать.

Ляля махнула рукой и вышла из комнаты.

-Женька, иди сюда! – вскоре позвала она. – Покажу тебе что-то.

Женька пошла на зов подруги. Ляля была в чулане и сдувала пыль с огромной книги. Рядом стоял раскрытый сундук, в нем лежали какие-то странные вещи.

-Вот. Сохранилось всё бабулино наследство.

-Что это? – Женька удивленно вскинула брови.

Ляля, удовлетворенно поглаживая книгу, ответила:

-Это то, что поможет мне навсегда распрощаться с публичным домом. Уже пора. Бабушка передала мне кое-какое знание. Открою свой магический салон и буду возвращать неверных мужей в лоно семьи. Классно звучит: магический салон Любомиры. Это имя моё, настоящее.

-Здорово! – сказала Женька и тихонько добавила: – Может, ты и мне поможешь отворотить Сергея от Афродиты?

-Зачем? – спросила Ляля. – Неужели ты хочешь отворотить его от самой себя? Нет, моя дорогая, я этого делать не буду. Вы с Сергеем предназначены друг для друга, и я не стану вмешиваться в ход судьбы.

Женька горько усмехнулась в ответ, а Ляля, покачав головой, добавила:

-Напрасно не веришь. Вот помяни моё слово: тебе не уйти от судьбы, то есть от него, от Сергея. Вам суждено быть вместе. Я это знаю, поверь мне.

Женька отвернулась, подавив вздох, и попросила:

-Давай не будем, ладно?

Ляля пожала плечами:

-Как хочешь.

Чтобы сменить тему, Женька спросила:

-А откуда появилось твоё имя?

-Ляля – это я сама себе придумала ещё в детстве, чтобы не так отличаться от массы, а то, что это за имя? Любомира какая-то, - ответила подруга.

-А по-моему, очень здорово. Я бы ни за что не отказалась от такого имени, - сказала Женька.

-А я и не отказываюсь, вот уйду из «Орхидеи» - уйдет Ляля и появится Любомира.

-Как просто. Куда же и мне уйти? Так уйти, чтобы Афродита не преследовала? – грустно спросила Женька.

-Ой, подруга, - Ляля подошла к Женьке и обняла её: - От себя, куда же уйдешь? Нельзя от себя уйти. Я поняла только одно: нельзя оглядываться назад. Что было, то было. Значит, свыше так дано. А что впереди, того тоже никак не обойдешь. Вот меня хотя бы взять или тебя…

-Меня не надо, - резко оборвала её Женька.

-Ладно, - согласилась Ляля и предложила: – Тогда давай лучше покопаемся в колдовских вещичках моей бабушки.

Женька согласно кивнула, и девушки с любопытством запустили руки в большой сундук…

Сашка привычно заехал в подъезд и направился к лифту. Ежемесячно он «отстегивал» деньги хозяевам территории, на которой «работал». Знакомства знакомствами, но порядок Сашка знал. Раньше бритоголовые парни в кожаных куртках сами приходили к нему, но в последнее время обленились, и Сашке приходилось самому. Жили «хозяева» в квартире какого-то фирмача, который в данный момент отсутствовал, прохлаждаясь на зоне, а жилплощадь вместе с его старой матерью досталась банде за долги. Сашка условно постучал в дверь - ему тут же открыли.

-А, это ты, сынок, - бабка, отступив назад, впустила Сашку, который легко перемахнул через порог.

В квартире вовсю гремела музыка, слышались пьяные мужские голоса и женский смех. Всё ясно: ребята, как всегда, что-то праздновали. Сашка проехал в комнату. Компания, уже изрядно подвыпивших парней и девиц, радостно приветствовала его.

-Санёк! Давай к нам!

-Надька! – крикнул один из бандитов, коренастый мужик в татуировках, говорящих о его ранге в иерархии банды.

Старушка быстрыми семенящими шагами вошла в комнату, неся на подносе дымящуюся картошку. Она принялась дрожащими руками расставлять тарелки.

-Что, старая, так долго возишься? – шамкая беззубым ртом, грубо спросил молодой парень, которого все называли Хорёк за его характерную внешность.

-Чего над бабкой изголяетесь? – хмуро произнёс Сашка.

-Санёк, деньги принёс? – спросил главный. Сашка кивнул в ответ.

-Лады, тогда садись, гостем будешь, - главный махнул головой, приглашая Сашку к столу, и оттолкнул какую-то девицу: - Подвинься, дура, не видишь, человек пришёл.