И я стоял, не двигаясь с места. Я словно в тумане видел контуры чудища, и мой мозг давал команду глазам разглядеть его получше. Но у меня ничего не получалось. Полагаю, я видел, как ужасная голова вращается из стороны в сторону на длинной изгибающейся шее и как рептилия извивается и ползет по камням у края воды, словно осьминог со щупальцами, только во много раз больше. Туловище его было больше, чем у любого виденного мною когда-либо животного, и темнее, чем сама чернота.

Вдруг эта огромная туша начала медленно отползать назад. Запах стал ослабевать вместе с потухшими глазами, которые больше уже не загорались. Я едва различал огромные лапы, которые поднимались и опускались к земле. Скоро чудище было едва видно.

Я шагнул было вперед, чтобы пойти за ним, но ледяная вода охладила мой пыл, и, кроме того, я опасался, что в любой момент веки могут снова подняться над этими ужасными глазами. Эта мысль наполнила мое сердце ужасом, я повернулся и в панике окликнул Гарри и Дезире.

Они встретили меня у берега ручья, и в их глазах я прочитал, что они поняли по моему лицу, что случилось, хотя сами ничего и не видели.

— Ты… ты видел это?.. — пробормотал Гарри.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

— Тогда, возможно, теперь…

— Да, — прервал я его. — Пойдемте отсюда. Это ужасно. Но как нам идти? Я едва могу стоять.

Но на этот раз и сам Гарри высказался за небольшую отсрочку, сказав, что нынешнее наше место самое безопасное и что нам надо подождать, хотя бы пока я отойду от всего, что произошло в последние полчаса. Я согласился, поняв, что в таком состоянии буду для них скорее помехой, чем подмогой. Кроме того, если чудище появится еще раз, я смогу избежать его гипнотического взгляда, так же как до этого Гарри и Дезире.

— Что же это такое? — спросил Гарри через минуту.

Мы сидели с ним рядом, прислонившись к стене.

Это был неожиданный вопрос и, очевидно, не совсем уместный, но он был мне понятен.

— Бог его знает, — бросил я. Все это мне не очень нравилось.

— Но что-то это должно быть. Какое-то животное?

— Ты помнишь, — ответил я вопросом на вопрос, — трактат Аристотеля, о котором мы как-то с тобой говорили? В нем речь шла о гипнотической силе, которой обладают глаза некоторых пресмыкающихся. Я тогда отнесся к этой мысли с презрением, а ты сказал, что это возможно. Ну, теперь я с тобой соглашаюсь и очень бы хотел, чтобы рядом с нами в этой пещере хоть на пять минут оказалась дюжина наших современных ученых-скептиков.

— Но что же это такое? Рептилия? — воскликнул Гарри. — Она же огромная, как дом!

— Ну а почему бы и нет? По-моему, она около тридцати футов ростом и сорок-пятьдесят длиной. Когда-то на Земле жили животные в несколько раз больше размером, хотя они давно вымерли.

— Так вы думаете, что это все-таки… все-таки какое-то животное? — вставила словечко Дезире.

— А что бы это еще могло быть? — улыбнулся я. — Нечто вышедшее из ада?

— Не знаю. Только я никогда прежде не испытывала такого страха.

Этот спор ни к чему привести не мог, но, по крайней мере, мы слышали голоса друг друга.

Так мы провели несколько часов. Совершенно пустых и скучных, когда никакого просвета впереди не было. Я часто потом удивлялся упорству, с каким мы боролись за жизнь в такой сложной ситуации, когда шансов на спасение почти не было.

Ученые называют это инстинктом самосохранения, но здесь следует употребить другое, более сильное выражение. Это больше чем инстинкт. Это сущность самой жизни.

Но скоро нас заставило действовать нечто более сильное, чем просто желание покинуть это опасное место, — усиливающееся чувство голода. Со времени нашей последней трапезы прошло уже много часов, я думаю, мы постились уже три или четыре дня.

Дезире начала жаловаться на головокружение и усиливающуюся с каждым часом слабость. У меня сил тоже не прибавлялось, и я чувствовал, что не почувствую себя лучше, пока не поем. Гарри не жаловался, но только потому, что ему не хотелось выглядеть нытиком.

— Дальше ждать бесполезно, — объявил наконец я. — У меня сил становится все меньше, а не больше.

Брать с собой нам было особенно нечего. Три копья, два из которых взял Гарри, а оставшееся я. На нас с Гарри было только шерстяное белье, такое изорванное, что едва прикрывало наши тела. Единственное одеяние Дезире, из какой-то мягкой ткани, было затянуто на талии поясом из такой же ткани. Верхняя часть ее тела была обнажена. Волосы ее густой волной ниспадали на плечи и спину. На ногах ни у одного из нас ничего не было.

Используя копья как трости, мы перешли ручей, но, вместо того чтобы идти к середине пещеры, повернули налево и пошли прижимаясь к стене. Гарри подбадривал нас, говоря, что он уже тщательно здесь все осмотрел, но мы шли очень медленно, держась за стену. Она была абсолютно ровной, и это привело меня к мысли, что пещера когда-то была вся заполнена водой.

Мы дошли до противоположной стены и, повернув направо, хотели было идти дальше.

— Все это бесполезно! — воскликнул вдруг Гарри. — Говорю вам, я все здесь осмотрел, буквально каждый дюйм.

— И все впереди нас, и то, что справа? — спросил я.

— И это тоже.

— А справа от ручья?

— Нет, там я не был.

— А почему нам не сказал?

— Потому что не хотел, — огрызнулся он. — Если хочешь, можешь туда пойти, а я — пас. Оттуда… оттуда оно выходит.

Я ничего не ответил, а только зашагал вперед, не отдаляясь, однако, от стены. Возможно, это было трусостью, можете употребить это слово, если вам угодно. Но попробовали бы вы сами оказаться на моем месте.

Еще через полчаса мы достигли конца тропинки, по которой в первый раз попали в пещеру. Пойти дальше было очень соблазнительно, но мы прекрасно понимали, что безоружны и пройти по ней нам не удастся.

Нам было ясно, почему инки не стали нас преследовать в пещере.

— Может, они ушли, — предположил Гарри. — Не могут же они оставаться там вечно. Я пойду проверю.

Он запрыгнул на камень у начала прохода и скрылся из глаз. Через четверть часа он вернулся, и по выражению его лица я понял, что шансов выбраться отсюда этим путем у нас нет.

— Они стоят у другого конца, — мрачно изрек он. — Примерно дюжина. Я выглянул из-за скалы, и они меня не заметили. Но нам никогда там не пройти.

Мы повернули к третьей стене и пошли вдоль нее.

Но Гарри там все осмотрел, и поэтому мы не питали особых надежд найти там выход. У всех нас в голове вертелась одна и та же мысль: а не обследовать ли нам четвертую стену? В одиночку ни один из нас бы на это не решился, но вместе мы чувствовали себя увереннее.

Наконец мы достигли четвертой стены. Она уходила круто вправо, а в скале было много трещин и расщелин.