Саманта говорила, что читателю не обязательно осознавать наличие подтекста, чтобы в полной мере наслаждаться историей. Если она рассказана хорошо, то читатели подсознательно впитывают в себя скрытый смысл. Более того, эмоциональное воздействие подтекста зачастую более сильное, если читатель не может облечь его в слова, и когда подтекст обрушивается на читателя, он не понимает, что же на него обрушилось.

Подтекст может быть многослойным, говорила Саманта, с различными значениями, прикрывающими друг друга, как слои «Наполеона».

Райан полагал, что понимает главный подтекст романа. Но он ощущал и другие слои, которые ему пока не открылись.

А что более важно, эти слои приобретали для него особое значение, потому что он чувствовал: где-то там его ждет откровение, которое объяснит, почему они в разлуке, хотя любят друг друга. Почему она не приняла предложения стать его женой. И почему, возможно, могла не принять никогда.

Откровение это, однако, ускользало от него, он напоминал себе рыбака, который, забрасывая в воду леску без крючка и наживки, ловит рыбку, без которой вполне может обойтись.

В какой-то момент Райан отложил книгу в сторону, посмотрел на молчаливый экран: телевизор он так и не выключил. Всадники мчались по пустынной равнине, по пурпурному шалфею, мимо красных скал, под бездонным небом, отчаянно палили из револьверов и винтовок, но без грохота копыт и треска выстрелов, без единого человеческого вопля.

Он прислушался к дому, ловя шум шагов, шелест одежды, щелчок передергиваемого затвора (того самого пистолета, что у него украли), произнесенное шепотом собственное имя. Он бы не узнал голос, но для его сердца обладатель этого голоса незнакомцем бы не был.

Он слишком долго жил со страхом смерти, чтобы один этот страх помешал бы ему уснуть. Вот он и уснул.

Надеялся увидеть сны. Не видел их больше года. А теперь не возражал бы и против кошмара, потому что мог хоть таким образом уйти от действительности.

На плакате в витрине книжного магазина красовалась фотография Саманты и суперобложка ее романа. Заголовок гласил, что в этот самый день, с двенадцати до двух часов дня она проводит встречу с читателями и подписывает экземпляры своей книги.

Райан заметил этот плакат давным-давно. Увидев впервые, подумал, что не следует ему идти на эту встречу, но знал, что придет.

С собой он принес экземпляр, который купил в тот день, когда книга впервые появилась на прилавке магазина. Только хотел получить нечто большее, чем автограф.

С тех пор, как он побывал здесь в последний раз, к первому плакату добавился второй, поменьше, с надписью: «БЕСТСЕЛЛЕР «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»!»

Он не знал, что книга пользовалась у читателей таким спросом.

Внезапно в нем поднялась буря эмоций, все они сразу взметнулись, как большая волна. Он гордился Самантой, так гордился, что ему хотелось останавливать каждого встречного и рассказывать, какая она уникальная, какая добрая и как достойна успеха. Но при этом сожалел, что не был с ней, когда она узнала об одобрении рукописи издательством, когда получила первую положительную рецензию. Его не отпускало чувство вины, но при этом давно уже он не ощущал себя таким счастливым.

Под надписью «БЕСТСЕЛЛЕР «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС!» к плакату приклеили вырезку из последнего воскресного номера «Нью-Йорк таймс бук ревью» со списком бестселлеров в разделе «Книги в переплете». В колонке из пятнадцати произведений цифру «9» обвели красным кружком. С дебютной книгой Сэм сразу попала в первую десятку.

– Ну ты и даешь, – губы его разошлись в широченной улыбке. – Ну ты и даешь, такой успех!

Райан заволновался, пытаясь придумать способ (наилучший способ) запомнить этот знаменательный момент, этот триумф. Но потом осознал, что для Сэм публикация списка бестселлеров не такая новость, как для него, этот успех она уже отпраздновала, как, без сомнения, и другие.

Пришел он за десять минут до запланированного завершения встречи с читателями. Но через витрину магазина увидел длинную очередь людей к столику, за которым сидела Саманта, и понял, что она задержится, встанет из-за столика, лишь подписав все книги.

Даже с такого расстояния его новое сердце реагировало на Саманту точно так же, как прежнее.

Внезапно он подумал, что она поднимет голову и увидит его, прижавшегося лицом к стеклу, испугался, что будет выглядеть очень уж жалким, и отвернулся от витрины.

Собрался вернуться к своему автомобилю, оставленному на стоянке торгового центра и подойти к книжному магазину через полчаса, но ему не хотелось разминуться с ней.

Вдоль аллеи поставили скамейки, на которых уставшие покупатели могли отдохнуть по пути из одного магазина в другой. С обеих сторон скамейки, на которую присел Райан, стояли большие терракотовые кадки с красной геранью.

Попытался почитать книгу Саманты, но учитывая скорую встречу с авторшей, слишком нервничал, чтобы сосредоточиться на словах. А он слишком уважал ее труд, чтобы даже при третьем прочтении (именно потому, что книга заслуживала третьего прочтения) на что-то отвлекаться.

Четырехмесячный калифорнийский сезон дождей был в самом разгаре, ночью обещали прохождение очередного грозового фронта, но в этот день погода выдалась отменной. Прозрачное небо, чистое и гладкое, как вымытое стекло, яркий солнечный свет, заливающий побережье.

Райан наблюдал, как маленькие птички деловито обследуют внутренний дворик ресторана в поисках крошек, как собаки самых различных пород гуляют на поводках, радостно улыбаясь каждому кусту, дереву, запаху. Молодая мама прошла мимо скамейки с двойной коляской, в которой сидели розовощекие близнецы в желтых шапочках, сине-желтых костюмчиках и желтых сапожках с синими помпонами.

Отвлекшись от волнений двух последних дней, Райан радовался кипящей вокруг жизни и старался не думать о том, сколь долго ему еще удастся прожить на этом свете.

В два сорок Саманта вышла из магазина в сопровождении радостно улыбающейся женщины в красных туфлях, платье из шотландки, с копной вьющихся светло-каштановых волос. Женщина так энергично размахивала руками, что издалека казалось, будто она декламирует Шекспира.

Решимости у Райана сразу поубавилось. Не хотелось ему подходить к Сэм, если ей составляла компанию рекламный агент или представительница издательства. Но, судя во всему, жестикулирующая женщина заведовала этим книжным магазином или работала там продавщицей, потому что, пожав руку Саманты и дважды хлопнув ее по плечу, она вернулась в магазин.

По-прежнему не замечая Райана, Саманта двинулась по направлению к нему, роясь в сумочке, возможно, искала ключи от автомобиля.

На встречу с читателями она пришла в дорогом, сшитом на заказ черном брючном костюме и белой блузе в узкую черную полоску. Элегантная, гибкая, модная, шагала она, как обычно, энергично и уверенно, и он узнал бы ее по походке, даже случайно увидев вдалеке на улице.