А оружие? С этим тесаком что делать? Или лук со стрелами? Как пулять? Сейчас бы из автоматика Калашникова… Как резанешь! Давно бы здесь никаких ляхов в помине не было! Только бы пятки сверкали! А что поделаешь? Угораздило ведь…

Витя отложил шишак подальше, чтобы не путался под рукой, и поглядел в сторону Казенных палат, где на широкой лавке в трапезной, превращенной в госпиталь, оставил спящего Рыбкина. Бывший сержант так умаялся за поход, столько раз падал с лошади и столько раз его поднимали, что добравшись до монастыря он уже с трудом понимал, что происходит вокруг. Витя больше всего боялся, что, разозлившись на Рыбкина, князь Никита Романович в конце концов отошлет его обратно в Москву, а вместе с ним и Витю, что сорвет все планы де Армеса, а главное — Витя никогда не увидит своих вожделенных баксиков, ради которых столько вытерпел.

Но хитрый Леха, проявив отзывчивость во время болезни Ибрагим-бея, сумел-таки расположить татарина к себе, и тот все время заступался за Рыбкина перед Никитой. Так и доехал Леха до монастыря: то на крупе у Ибрагимова аргамака, то на подхвате у татар, то сам с горем пополам. Про синий коридор и про мрачные чудеса, творящиеся вокруг обители, Леха, похоже, еще не понял, так как едва добравшись до лавки в трапезной палате, где ему отвели место, сразу рухнул на нее и заснул. И вот пока еще не просыпался. Витя про себя даже завидовал товарищу. Его голова еще была свободна от всех проблем, навалившихся уже на Витю. А во сне тот наверняка вообще, пребывал дома, в своем любимом ментовском общежитии, где уж, конечно, поуютнее, чем здесь.

Витя закашлялся. Горло саднило до тошноты. Противный едкий дым, казалось, проникал в каждую пору на коже. Глаза слезились, из носа сочилась грязно-скользкая слизь, все тело покрывалось липким бурым потом, отдающим запахом разлагающегося мяса. У Вити создавалось ощущение, что внутри него все прогнило. Вонь и смрад порой становились просто удушающими, и ничего невозможно было различить перед собой на расстоянии двух шагов. И хотя Витя снова приспособил свой платок под респиратор и даже пытался соорудить из него противогаз, несмотря на косые взгляды и смешки всех прочих, помогало мало. «Пускай смеются, — думал он про себя язвительно, — не доросли еще до цивилизации. Вот и хихикают. Им бы газ иприт. Попрыгали бы тогда».

Грустные размышления Вити прервало легкое по-звякивание — камушек дважды ударился о его шишак и отскочил в сторону. Витя огляделся. Рассмотреть что-либо было трудновато. Вокруг клубился дым, за ним все деревья и строения теряли свои привычные очертания и расплывались, а то и вовсе таяли на глазах. Изрядно напрягшись, Витя различил-таки под рослой толстоствольной березой невдалеке, облепленной вместо листьев маслянистыми серыми хлопьями золы, как ему показалось, знакомый черный плащ де Армеса. «Как, уже? Только приехали!» — удивился мысленно Витя. Но подобрав шишак, еще раз осмотрелся по сторонам. Убедившись, что никто его не видит, направился к испанцу.

— Рад видеть тебя в полной сохранности, свен, — приветствовал Витю Гарсиа. — Как добрались? Вид у тебя воинственный, ничего не скажешь. Вполне можно испугаться. Только вот личико кисловато, — добавил он язвительно.

— Да ну тебя, Гарсиа, издеваться только! — с досадой отмахнулся от него Витя. — Скажи лучше, что за вонища здесь кругом, дышать нечем?

— Прогнило что-то в хозяйстве Господа Бога, вот и сливает вниз отбросы, — невесело усмехнулся испанский капитан. — Я по поручению госпожи пришел к тебе, свен.

— А она тоже здесь? — удивился Витя.

— А ты как думал? Не в самом монастыре, конечно, но поблизости. Скажи, успел ли ты уже осмотреться в крепости, разобраться, где какие укрепления возведены, куда какие башни выходят, где тайные ходы под стенами имеются, и у кого хранятся ключи от башенных ворот?

Витя изумился:

— А что, надо было? Я тут с ремешком разобраться не могу, а ты говоришь, башни!

— Я так и знал, — осуждающе покачал головой Гарсиа. — Тогда слушай меня. Изучать все это времени ни у тебя, ни у нас нет. Память у тебя, я знаю, хорошая. Так что на нее полагайся. Ворота, через которые въехал ты в монастырь, называются Святыми. Это главные ворота обители. От них, как помнишь, попадаешь ты на Соборную площадь. На площади стоит Успенский собор, за ним — церковь с черными итальянскими куполами, собор Архангела Гавриила. Если обойти эту церковь, выйдешь ты во внутренний монастырь и увидишь на некотором отдалении две крепостные стены, выходящие к озеру углом, а между ними — наугольную башню. Башня эта сейчас не проезжая, глухая. Ворота в ней заколочены. Выходит она прямиком к озеру и называется Свиточной. Вот под этой Свиточной башней, или, как еще ее называют, Тайнинской, под самым подошвенным ярусом ее существует подземный проход к озеру. Он достаточно широк и глубок, по нему запросто могут проехать три всадника в ряд верхом и в полном вооружении. Закрыт он толстыми широкими воротами на трех замках и еще решеткой сверху. Где от прохода этого выход на озере — мы знаем. И открыть его сумеем. А вот твоя задача, свен, — отомкнуть нам Тайнинские ворота изнутри. Для того придется тебе раздобыть все четыре ключа, от трех замков на воротах и от одного на решетке…

— А где ж я возьму их?! — перебил капитана ошарашенный Витя.

— Ключи от всех ворот в монастыре хранятся у игумена Варлаама, — невозмутимо продолжал Гарсиа, — или же у иеромонаха Геласия. Тебе надо выкрасть их. Но будь внимателен. В монастыре двадцать три башни, и на каждой множество замков.

— Как же я отличу те, которые нужны? — Витя почти впал в отчаяние.

— Известно, что ключи от Тайнинских ворот висят па отдельной связке, и один из них, самый большой, украшен золотым коньком на головке. Игумен всегда носит ключи эти при себе. По крайней мере, носил раньше. Нынче известно мне, что он болен сильно и из своей кельи в Казенных Палатах не выходит. Может быть, он отдал ключи падре Геласию. Ты должен разузнать это все. А дальше…

— Еще и дальше! — простонал Витя.

— Еще и дальше, — настойчиво повторил Гарсиа. — Тебе надлежит напроситься к вечеру в караул на Свиточную башню. И по условному сигналу спуститься на нижний ярус, по нужде или еще как, и открыть нам Тайнинские ворота. От ключей же сразу избавишься, чтобы никто не заподозрил тебя. Пароль — крик глухаря на токовище. Два раза подряд и один через небольшой промежуток времени. Слыхал ты когда-нибудь, как глухарь кричит?

— Не-а, — вяло пожал плечами озадаченный Витя, — не помню уже.

— Ну, вспоминай. Показывать тебе я не буду, внимание зря привлекать. Здесь птиц уж живых и зверей наверняка поблизости не осталось. Так что не спутаешь. Запомни главное: два раза подряд, а один с перерывом. После третьего с чердака слезай, раньше не торопись. Ясно?

— Ясно, — промямлил Витя.

— И вот еще что, — вспомнил Гарсиа, — сам уясни и товарищу своему передай: чтобы здесь ни предпринимали — нос за монастырские стены не совать. Ни ко рвам, ни к острожным укреплениям — не приближаться. К окнам, что на пряслах в стенах устроены, к боям и прочим отверстиям да выступам тоже не лезть. Воды здешней, как бы жажда не томила — в рот не брать, пищи не пробовать. Только ту, что с собой из Москвы привезли. Опасность оказалась гораздо серьезнее, чем мы ожидали. И не только внутри монастыря у нас недруги обнаружились, а и снаружи. Но если все сложится так, как госпожа того желает, для тебя и твоего товарища все кончится уже этой ночью. Вы с нами уедете. Так что терпи. Времени у тебя часа четыре.